Анжелика. Маркиза Ангелов

— Ради святого Бернара, покровителя нашего монастыря! — воскликнул он. — Малышка слишком худенькая для такой огромной свиньи, как ты. Ну что? — спросил он, коснувшись пальцами подбородка строптивицы. — Разве мои прекрасные глаза не возмещают отсутствие волос? К тому же, знаешь, я служил солдатом, так что умею развлекать девчонок.

Действительно, у него были черные веселые глаза и лукавое лицо. Горничная, наконец, соизволила улыбнуться. Брат Тома тут же затеял драку, взбешенный тем, что остался в одиночестве. Один из оловянных кувшинов полетел на пол, женщины закричали. И тут кто-то воскликнул:

— Смотрите! Посмотрите туда!.. Ангел!..

Все повернулись к двери, на пороге которой стояла Анжелика. Она не отпрянула, поскольку была не робкого десятка. Она не раз присутствовала на крестьянских пирушках, чтобы не бояться громких голосов и разгула — неизбежных спутников возлияний. Но что-то здесь было не так. Происходящая сцена абсолютно не вязалась с прекрасным видением, открывшимся с обрыва, когда аббатство показалось ей в золотом вечернем свете приютом спокойствия и мира.

— Это та девочка, что потерялась в лесу, — объяснил брат Ансельм.

— Единственная девочка из целой банды мальчишек, — добавил брат Тома. — Многообещающе. Может, ей понравится наше веселье? Иди сюда, выпей, — позвал он, протягивая Анжелике стаканчик с настойкой, — это вкусно, сладко. Мы сами готовим его в огромных перегонных кубах из болотного дягиля.

Анжелика повиновалась скорее из любопытства, чем из желания отведать лакомство. Ей давно хотелось попробовать целебный напиток, о котором столько слышала, и который вдобавок носил ее имя. Золотисто-зеленая жидкость показалась ей вкусной: одновременно крепкой и бархатистой, и пока она пила, по телу разлилось приятное тепло.

— Браво! — завопил брат Тома. — Да ты не дура выпить!

Он посадил ее к себе на колени. Его дыхание, источавшее винные пары, вонь от грубой монашеской рясы вызывали у Анжелики отвращение, но алкоголь, который она только что выпила, совершенно оглушил ее. Тома похлопывал девочку по коленкам отеческим жестом:

— Она такая миленькая, эта малышка!

От дверей раздался громкий голос:

— Брат мой, отпустите ребенка.

Стоящий на пороке монах в белом, лицо которого скрывал капюшон, а руки — широкие рукава рясы, походил на призрака.

— А вот и наш брюзга! — проворчал брат Тома. — Мы не просили присоединяться к нам, брат Жан, ведь вкусная еда вас не прельщает. Так дайте, по крайней мере, остальным спокойно веселиться. Вы пока что не отец настоятель.

— Я пришел не за этим, — ответил монах дрогнувшим голосом. — Я настойчиво советую вам оставить девочку в покое. Она дочь барона де Сансе. Будет крайне неприятно, если она станет жаловаться на ваши нравы, вместо того чтобы хвалить гостеприимство.

На мгновение воцарилось удивленное и смущенное молчание. Брат Тома резко отдернул руки.

— Пойдемте, дитя мое, — решительно произнес монах.

Анжелика машинально последовала за ним. Они прошли через двор.

Подняв глаза, девочка увидела над монастырем звездное небо необыкновенной чистоты. Следуя за своим провожатым, она, в конце концов, оказалась в просторной внутренней галерее с аркадой, напротив которой виднелись двери.

— Входите же, — сказал брат Жан, открывая одну из деревянных дверей с маленьким окошечком посредине. — Это моя келья. Здесь можно спокойно отдохнуть в ожидании утра.

Анжелика очутилась в комнатушке с голыми стенами, украшенными лишь распятием и ликом Девы Марии. В углу стояла низкая кровать, которая скорее напоминала просто доску, с простыней из грубой ткани и одеялом. Перед распятием находилась деревянная скамеечка для молитвы и полка, заваленная требниками. В комнате царила приятная свежесть, которая, должно быть, превращалась зимой в лютый холод. На полукруглом окошке висел только один ставень, открытый этим вечером настежь. Дыхание спящего леса, пахнущее мхом и грибами, проникало в комнату. Слева ступенька вела к нише, где горел ночник и стоял пюпитр с пергаментами и стаканчиками красок.

Монах указал Анжелике на кровать.

— Ложитесь и спите спокойно, дитя мое. Что до меня, то я продолжу свой труд.

Он скользнул в нишу, сел на табурет и склонился над пергаментами.

Сидящей на краешке жесткого матраса девочке совсем не хотелось спать. Ни разу еще ей не приходилось бывать в столь странном месте. Анжелика поднялась и подошла к окну. Внизу виднелась целая вереница маленьких садиков, отгороженных друг от друга высокими стенами. Каждому монаху принадлежал кусочек земли, куда он ходил каждый день и где мог растить овощи или копать себе могилу.

Крадучись, Анжелика приблизилась к нише, где работал брат Жан. Ночник освещал профиль молодого мужчины, наполовину скрытый под капюшоном. Он сосредоточенно копировал старинные миниатюры. Кисти опускались в стаканчики с красной, золотой или голубой краской и искусно выводили узоры из цветов и чудовищ, коими в старину любили обильно украшать молитвенники.

— Вы не спите?

— Нет.

— Как вас зовут?

— Анжелика.

Внезапное волнение озарило худое, истощенное лицо аскета.