Анжелика. Мученик Нотр-Дама

— Я клянусь перед Богом, клянусь священной для меня жизнью моей жены и моего ребенка, что я не знаю ни дьявола, ни колдовства, что я никогда не создавал по наущению Сатаны ни золота, ни живых существ и никогда не пытался причинить зла своему ближнему, напуская на него чары или порчу.

Впервые за все время этого бесконечного судебного заседания Анжелика почувствовала симпатию публики к человеку, только что произнесшему эти слова.

Чистый юношеский голос из самой гущи толпы звонко прокричал:

— Мы верим тебе!

Судья Бурье поднялся с кресла, потрясая широкими рукавами.

— Берегитесь! Вот действие тех самых чар, о которых мы еще не все сказали! Не забывайте: Золотой голос королевства… опасный голос, который соблазнял женщин…

Тот же голос воскликнул:

— Пусть он споет! Пусть споет!

На этот раз взыграла южная кровь Массно, и он принялся стучать кулаком по столу.

— Тишина! Я прикажу очистить зал! Стража, выведите нарушителей… Месье Бурье, сядьте! И чтобы больше никаких выкриков! Хватит! Мэтр Дегре, где вы?

— Я здесь, господин председатель, — ответил адвокат.

Массно перевел дух и попытался обрести хладнокровие.

Более спокойным тоном он продолжил:

— Господа, королевское правосудие должно быть защищено от любых случайностей. Поэтому, хотя настоящий процесс ведется при закрытых дверях, наш король, в своем великодушии, не пожелал лишить подсудимого права на какие-либо способы защиты. Именно с таким намерением я счел возможным разрешить подсудимому провести демонстрацию, сколь бы опасной она ни была, чтобы пролить свет на магические приемы, владение которыми поставлено ему в вину. И наконец, Его Величество проявил наивысшее милосердие, допустив присутствие адвоката, которому я и предоставляю слово.

Глава 16

Дегре встал, поклонился судьям, поблагодарил от имени своего подзащитного короля за его милосердие и затем поднялся по двум ступенькам на небольшую кафедру, с которой он должен был говорить.

Он держался так прямо, так степенно, что Анжелика с трудом узнавала в одетом в черное мужчине того долговязого мальчишку, который всюду совал любопытный нос и, ссутулившись под поношенным плащом, бродил по улицам Парижа, свистом подзывая собаку.

Пожилой низкорослый секретарь суда Клопо протянул ему бумаги по делу, преклонив колени, как то предписывал обычай.

Адвокат поглядел на судей, потом на публику. Казалось, он кого-то искал в толпе. Может быть, такое впечатление создавалось из-за желтого света свечей, но Анжелике показалось, что он бледен как смерть.

Однако когда Дегре заговорил, его голос был чистым и спокойным.

— Господа, после того как столько сил и стараний было приложено как обвинением, так и судьями, и мы смогли убедиться в том, что ваше знание закона может сравниться лишь с глубиной вашей эрудиции и знанием классических языков; после стольких усилий и стараний, повторим и подчеркнем это, преследующих лишь ОДНУ-ЕДИНСТВЕННУЮ ЦЕЛЬ — пролить свет королевского правосудия и вывести из мрака ИСТИНУ, в поисках которой вы господа, можно сказать, низвели на землю свет всех звезд, чтобы они озарили своим светом этот судебный процесс; после стольких пророческих греческих и латинских цитат, произнесенных господами королевскими судьями, что остается добавить мне, никому не известному адвокату, для которого это первое большое дело, чтобы отыскать еще несколько слабых лучей, которые помогли бы добраться до истины, таящейся в глубине бездонного колодца самых ужасных обвинений? Истина эта кажется мне — увы! — столь недосягаемой и открывать ее столь опасно, что меня охватывает трепет, и я почти желаю, чтобы этот робкий свет погас и оставил меня в успокоительной тьме неведения, в какой я пребывал до сих пор. Но слишком поздно! Я увидел истину, и я должен ее возвестить. Я обязан воззвать к вам: остерегайтесь, господа! Остерегайтесь, делая сейчас выбор, ибо вы будете нести за него ответственность перед будущими поколениями! Пусть не случится так, что из-за вашей ошибки дети наших детей не стали бы говорить о нашем веке словами: «То было время лицемеров и невежд, ибо знатного и благородного дворянина обвинили в колдовстве лишь по той причине, что он был выдающимся ученым».

Адвокат сделал паузу и продолжил еще более спокойным тоном: