Анжелика. Тени и свет Парижа

Этих поставок явно недостаточно для налаживания массового производства напитка. Казалось, только отец Давида досконально продумал систему снабжения какао-бобами.

* * *

Лето 1662

Одиже часто заходил в трактир «Храбрый петух». Как и «обжора» Монмор, он устраивался за отдельным столиком и демонстративно избегал других клиентов. После первого визита, во время которого молодой человек выказал себя весьма настойчивым и жизнерадостным, Одиже внезапно стал молчалив, и Анжелику немного задевало то, что титулованный собрат по поварскому цеху ни разу не похвалил ее кулинарные способности. Впрочем, ел он не спеша и не сводил глаз с молодой женщины, когда она сновала по залу. Пристальный взгляд красивого кавалера, роскошно одетого и уверенного в себе, в конце концов стал смущать Анжелику. Она уже сожалела о том игривом тоне, в котором разговаривала с ним в день знакомства, и не знала, как обсудить с дворецким проблему, волновавшую ее больше всего: производство шоколада. Одиже, без сомнения, понял, что хозяйка харчевни не так доступна, как ему показалось вначале. В любом случае, он внимательно наблюдал за ней.

В своем молчаливом наблюдении он зашел настолько далеко, что во время загородных прогулок, на которые по воскресеньям выбиралось все «семейство» Буржю, его не раз замечали поблизости верхом на лошади. И когда наездника радушно приглашали принять участие в пикнике на траве, у него, словно бы случайно, обнаруживались в седельной сумке паштет из зайчатины и бутылка шампанского.

Или же с ним сталкивались на галиоте[78], плывущем по реке к Шайо, где все его ленты, перья и наряды тонкого сукна казались весьма неуместными.

Один праздничный день сменялся другим, и таких дней было много. «Чересчур много!» — жаловался простой люд, который должен был ежедневно трудиться, чтобы заработать на хлеб. Помимо воскресений, канунов религиозных праздников, самих религиозных праздников, в стране чествовали всевозможных святых покровителей, покровителей цехов, покровителей нации и покровителей всего на свете. Но раз солнце сверкало, а погода радовала приятным теплом, с самого рассвета все крупные дороги вокруг Парижа на много лье заполнялись непрерывным потоком: кареты, верховые и пешие, — все горожане спешили на свежий воздух насладиться синевой небес. Одни ехали в загородные резиденции, другие — в окрестные деревеньки.

Прослушав мессу в маленькой церкви, народ отправлялся потанцевать с крестьянами под вязы, а также отведать белые вина из Со или легкие сухие вина из Ванва, Исси и Сюрена.

Даже Грязный Поэт написал стихотворение, прославляющее эту вечную потребность парижан сбежать из города, и в этом его произведении не было обычной злой иронии:

Какое чудо! День отличный,
Париж покинул люд столичный.
Сияет солнцем все вокруг,
Людьми покрыт зеленый луг.

Папаша Буржю и его домочадцы не отставали от моды.

«В Шайо! В Шайо! Отправляемся, с каждого — один су!» — призывно кричали лодочники. Кораблики проплывали мимо Аллеи королевы[79] и мимо монастыря ордена Визитации в Шайо[80]. Затем публика сходила на берег, чтобы отправиться перекусить в Булонский лес.

Иногда суда шли до самого Сен-Клу, и парижане рассеивались по окрестным деревням. Давид и кавалер Розины, ученик кондитера, с которым она собиралась сочетаться браком этой осенью, брали на руки детей, чтобы освободить женщин.

Очень часто они направлялись в Версаль, чтобы увидеть трапезу короля. Но Анжелика всякий раз наотрез отказывалась от подобной прогулки. Она пообещала самой себе, что войдет в Версаль, лишь когда ее примет двор, примет король. Она дала себе клятву. Иными словами, молодая женщина никогда не приближалась к Версалю… Она оставалась на берегу Сены вместе со своими мальчиками, опьяненными свежим воздухом.

Наступал вечер.

— В Париж! В Париж! Отправляемся, с каждого — один су! — кричали лодочники.

И к воротам города толпами устремлялись пьяные компании.

Именно во время такой загородной поездки слово «Версаль» неожиданно засело в голове у Анжелики. Не как недостижимая цель, а как яркое солнце, которое вставало лишь для нее.

Она сама не знала почему, но это видение заставило молодую женщину отказаться от заманчивого приглашения Одиже, предложившего пойти «взглянуть на трапезу короля в Версале».

Маленькая семья только-только высадилась на берегу в окрестностях Сен-Клу, как вновь появился необыкновенно элегантный Одиже, разодетый в перья и кружева. Он был очень доволен собой и своей затеей. Молодой человек уже нанял карету до Версальского парка, который с каждым днем становился все краше и краше и где в тот день король устраивал праздник в честь королев Анны Австрийской и Марии-Терезии и своей фаворитки мадемуазель де Лавальер.