Анжелика в Квебеке

Дамы, стоящие вокруг, начали вспоминать те годы, когда им приходилось варить кусочки кожи, чтобы придать крепость супу и примешивать к муке опилки.

Анжелика попыталась объяснить, что ей пришлось уже пережить зиму на американской земле и что она знакома с некоторыми ее неудобствами, но напрасно. Жительницы колонии, гордящиеся своим опытом, очень любили наставлять вновь прибывших. Анжелике стоило больших усилий прекратить их рассказы о голоде и о многочисленных рецептах по заготовке на зиму продовольственных запасов.

Обратясь к мадам де Меркувиль, Анжелика сказала, что была бы ей очень признательна, если та поможет ей как можно скорее встретиться с епископом. Не знает ли она, к кому ей нужно обратиться?

Мадам де Меркувиль посоветовала поговорить с господином де Верньером, директором семинарии.

И дамы принялись высказывать свое мнение относительно всемогущего прелата, мессира Франсуа де Монморанси-Лаваля, епископа апостольской церкви Новой Франции. Мнения эти были весьма различны: одни обожали епископа, другие, казалось, откровенно его ненавидели.

Анжелика внимательно прислушивалась ко всем этим противоречивым суждениям, но вдруг неожиданно раздался пронзительный радостный крик, похожий на птичий, и крохотное дитя, одетое в белое, буквально полетело к Анжелике.

Дитя было такое легкое и маленькое, что его ножки едва касались круглых камней, которыми была вымощена площадь.

Его чепчик и кружевной фартук, развевающийся на ветру, усиливали сходство с маленькой летящей птичкой.

Девочка бежала прямо к Анжелике, заливисто смеясь от всей души, протянув вперед руки, и Анжелике оставалось лишь наклониться и подхватить ее.

— Эрмелина! — вскричала мадам де Меркувиль, узнав свою младшую дочь.

Присутствующие застыли в изумлении. Затем послышались восклицания:

— Она ходит! Она ходит!

— Она убежала от Перрины!

— Но еще вчера она не ходила!

— Она не просто ходит, — сказал господин де Лонгшон торжественно, — она бегает!

Держа ребенка на руках, Анжелика искала в своей сумочке конфету или какое-нибудь другое лакомство, которые были у нее всегда припасены для Онорины или Керубина.

— Не давайте ей ничего! — воскликнула мадам де Меркувиль. — Она такая сладкоежка!

— Но она прелестна!

Анжелика не понимала, почему приход этой девочки вызвал столько эмоций. Вслед за ней прибежала кормилица-негритянка, плача и всплескивая руками:

— Чудо! Произошло Чудо!

Она бросилась на колени перед Анжеликой и принялась целовать подол ее платья.

— Я сейчас объясню вам, что произошло, дорогая мадам де Пейрак, — сказала мадам Гобер де ла Меллуаз, утирая платком залитое слезами лицо, — этот трехлетний ребенок не ходил, девочка даже сидела с трудом в своей кроватке, и вдруг сегодня так сразу…

Маленькое создание, такое легкое и веселое, устроившись у нее на руках, грызло конфеты с торжествующим видом, будто радуясь тому, как здорово ей удалось провести своих родителей. Анжелика передала девочку одной из ее старших сестер, а та — кормилице. Вокруг них люди смеялись и плакали. Послышались слова:

— Маленькая Эрмелина чудодейственно исцелилась!

Несмотря на то, что событие касалось ее в первую очередь, мадам де Меркувиль не теряла времени. Эта здравомыслящая женщина, креолка по происхождению, привыкла ко всяким неожиданностям жизни в колонии, так же как и к разрушительным тайфунам на островах, где она провела детство, и к голоду и ирокезам в Канаде. Она решила позже поблагодарить небеса за чудесное излечение ее дочери и представила госпоже де Пейрак директора семинарии господина де Верньера, которому она передала просьбу Анжелики. Монсеньер де Лаваль предполагал встретиться с ней либо сегодня же во второй половине дня, либо завтра утром.

Анжелика, восхищенная тем, как быстро дела подобного рода решаются в этой стране, подумав, решила назначить встречу на завтра.

Сегодня же она сможет воспользоваться предложенным ей портшезом мадам де Меркувиль и спуститься в Нижний город, чтобы забрать своего кота и поблагодарить мадам Гонфарель.

***

Двое лакеев мадам де Меркувиль осторожно несли портшез, куда уселась Анжелика, по обрывистой тропе, ведущей в порт.

По мере того, как они спускались, их окружала все более плотная толпа.

Анжелика с любопытством смотрела из-за занавесок.

В Нижнем городе царило оживление. Тут можно было увидеть трапперов, сколотивших себе состояние. В одежде из замши с бахромой, с ружьем через плечо и со скучающим видом, они входили в лавки портных, чтобы заказать себе приличную одежду. Индейцы, еще не выпившие всю полученную в обмен водку, бродили по городу, расставившему им соблазнительные ловушки. Их неторопливость и мечтательность контрастировали с деловитостью, царившей в порту и в прилегающих к нему улицах.

Готовились к приближению зимы. Привозили дрова, разгружали их во дворах, и повсюду слышен был звук кидаемых поленьев, и видны дети, укладывающие их в аккуратные поленницы.