Анжелика в Квебеке

Не обращая внимания на порывы ветра, Сабина вернулась к себе в замок Сен-Луи, сбросила с себя все одежды, спрятала свое разгоряченное тело в одеяла и погрузилась в сладострастные мечты.

— Что я наделала? Анжелика мне этого не простит. Неожиданная победа ошеломила и опьянила ее, отбросив все пережитые неудачи. Она восторжествовала над этой ослепительной блондинкой, которая вонзилась в ее жизнь как меч и лишила ее земного рая… «Я была несправедлива! Как я была глупа!» Ее безумная злопамятность крошилась, превращалась в пыль. Лед ее сердца растаял под победными лучами ее триумфа. Правда, у ее триумфа не было будущего, она это знала. Но ей уже было достаточно того, что колдовской круг, в который она себя упрятала, разбился на части…

Ее одолела дремота, но внезапно она пробудилась при мысли, что эти неповторимо прекрасные часы, увы, слишком короткие, были лишь сном, и ничего не произошло, и она снова замурована в холодной могиле, в плену своих демонов. Потом ее тело напомнило ей о себе: легкий жар и сладостная боль, едва уловимый стон жили в ней, шептали ей, что у страсти есть тысяча оттенков и что только от нее самой, от податливости желаниям мужчины зависит рождение страсти. Неважно, какого мужчины, с мукой сказала она себе, ведь о нем она не должна больше думать.

***

То, что г-жа де Кастель-Моржа выходила из апартаментов графа де Пейрака со словами «Вы просто дьявол!», не осталось незамеченным. Более того, рана на ее виске породила в городе слух, что на этот раз граф дал отпор несносной бой-бабе и ударил ее. Новость приобрела такой размах, что даже приближающаяся буря не могла остановить ее, она быстро достигла Нижнего города, поползла по маленьким кафе, появилась среди гуляк «Корабля Франции» и добралась до ушей г-на де Кастель-Моржа в тот момент, когда он, разгоряченный многочисленными возлияниями и прелестями доброжелательной кумушки, собирался продолжить свои амурные похождения и забрел в трактир.

Ему даже не дали опомниться, друзья окружили его, разделившись на два лагеря: одни сочувствовали, что его жена своими действиями вредит его карьере, другие предлагали вызвать графа де Пейрака, осмелившегося поднять руку на его жену, на дуэль.

Раздираемый желаниями отколотить свою супругу и отомстить за свою честь, Кастель-Моржа бросился вон из таверны, пьяный от вина и от гнева. Ночь встретила его сверкающим снежным хороводом. Он выбрал самую короткую дорогу к замку Сен-Луи, ту, которая шла в гору, и, взобравшись на вершину, сломав ограду и крышу соседки колдуна, он прошел мимо его логова и бросился на скалы, в заросли колючего кустарника и карликовых деревьев; посыпался град булыжников и сломанных сосулек, лавина снега и грязи. Уносимый каким-то дьявольским потоком, без шляпы, в разодранных ботинках и пальто, он достиг наконец дома губернатора.

Два солдата несли караул на подступах к форту, и его появление было воспринято ими как привидение.

— Ты видел то, что я видел, Ла Флер? — спросил один из стражников.

— Конечно, видел, — ответил другой, тараща глаза.

— А что ты видел, Ла Флер?

— Я видел нашего генерал-лейтенанта, он парил в небесах…

Г-н де Кастель-Моржа ощупывал пораненными руками шершавые камни рядом с террасой замка, затем он нашел маленькую дверь, проник в замок, пробрался в комнату, где начиналась лестница, ведущая в их апартаменты, в обход центрального вестибюля. Его окружила кромешная тьма, он с трудом выбрался из нагромождения досок, снастей, каких-то деталей, споткнулся и сильно ушиб ногу, ругая на чем свет стоит всех гасконцев и их безумных самок, а также эти дурацкие станки, которые бог знает для чего поставили именно сюда. Когда он наконец добрался до спальни г-жи де Кастель-Моржа, он с трудом сдерживал ярость. Свет ночника освещал альков.

В изумлении он остановился. На широкой кровати спала полуобнаженная женщина, поразительная в своей красоте. Ритмичное дыхание плавно вздымало ее грудь. Он не поверил своим глазам.

Сначала он с ужасом решил, что сошел с ума, потом понял, что это его собственная жена, и тут же в нем проснулись все его обиды и страдания, которые она ему причинила.

В чем его вина, в том, что он всегда любил и желал эту женщину? Она обрекла его на страдания, она оттолкнула его, он вынужден был прибегать к услугам проституток, хотя его вполне удовлетворило бы это прекрасное тело. Она почувствовала его взгляд и открыла глаза. Сначала она не узнала его, в лохмотьях, взъерошенного; он стоял у ее кровати и тяжело дышал. Затем она вспомнила о чуде — когда оно было, вчера или сегодня? Жизнь наградила ее, научив ее простым радостям любви и наслаждения. Все в ней преобразилось, она была вновь готова открыться любви по первому ее зову. И она уже не испытывала ненависти к тому, кто стоял сейчас рядом с ней. Это был мужчина, Мужчина, и его безумный взгляд больше не раздражал ее. Она поняла, что нужно просто отдаться ему, ведь он здесь и он хотел ее.

Она протянула к нему руки, и Кастель-Моржа, даже не сняв ботинки, бросился на кровать. «Ай, моя нога!»