Анжелика в Квебеке

Ответ: Вышеназванная дама де Пейрак отвечает, что она не может ответить на этот вопрос, она не считает себя способной отличить демонические явления от каких-либо дурных явлений, которые могли случиться.

На это настоятель де Мобеж возразил, что, наоборот, он уверен, что у нее есть некие способности увидеть то, что недоступно взору, о чем ему сообщили лица понимающие и достойные доверия, а именно, отец Массера, отец де Вернон в предсмертном письме, а также отец Жанрусс, один из иезуитов Акадии.

При этом перечислении Анжелика почувствовала себя загнанной, как лань, в кругу этих черных сутан. Они кончат тем, что узнают все о ней и Амбруазине, если уже не знают все.

Она признала, что действительно в это время в Голдсборо происходили явления, которые можно признать «демоническими», но затем она сжала губы и решила про себя, что им не удастся больше ничего у нее вырвать. Нет, она никогда не расскажет об Амбруазнне, воплощенном демоне, она слишком хорошо и близко «видела», она не будет говорить ни о ее преступлениях, ни о ее смерти. Есть вещи, о которых лучше не говорить после того, как их пережили, и они в прошедшем. Не нужно их увековечивать ни в камне, ни на бумаге. Это сказал ей эпикуреец Виль д'Аврэй. Давно уже на песках побережья Акадии не сохранилось никаких следов. Она считала, что сказала достаточно, чтобы подтвердить утверждения матери Магдалины и даже отца д'Оржеваля, когда он указал на Голдсборо. Дальше она не пойдет.

Возможно, отец де Мобеж прочел на ее лице эту решимость, и он не настаивал. Повернувшись к матери Магдалине, он спросил таким тоном, как будто речь идет о дополнительном вопросе.

— Сестра, вы говорили недавно настоятельнице о другом сне, в котором вам явился отец Бребеф, заклиная вас молиться об обращении колдуна. Существует ли связь между этим новым сверхъестественным посланцем и не касается ли это того, чем мы занимаемся сейчас — Голдсборо, мадам де Пейрак и ее супруга?

— Нет! Нет! — поспешно сказала мать Магдалина. — Этот сон был послан мне в ночь их приезда, но они были ни при чем. Отец Бребеф известил меня, что будет вызван колдун, чтобы совершить святотатство, и что надо обязательно помешать этой гнусности. Я бросилась на пол у постели и долго молилась…

«Бедная мать Магдалина», — думала Анжелика. И дни ее, и особенно ее ночи не соответствовали представлению Анжелики о мирной, ангельской жизни монахини-затворницы.

Настоятель де Мобеж спросил:

— Значит, это не был колдун из вашего видения?

— Какой колдун? — спросила монахиня растерянно.

— Это темное существо, которое было рядом с дьявольской женщиной, и вы боялись что это сам сатана.

— Нет! Нет! Это был не сатана, я потом это отрицала.

— В самом деле. Значит, это был колдун?

— Нет, это был не колдун.

— Так кто же это был?

— Черный человек, — прошептала она дрожащим голосом.

— Вы не думаете, что это мог быть господин де Пейрак?

Анжелика слегка вскрикнула, протестуя, и ей ответил такой же вскрик матери Магдалины.

На отца де Мобежа не произвела впечатления эта реакция слишком чувствительных женщин, и он повторил свой вопрос.

— Я не знаю господина де Пейрака, — сказала маленькая монахиня с несчастным видом.

— Желаете ли вы удостовериться в этом в его присутствии?

— Нет, это не нужно. Бесполезно беспокоить этого знатного господина. Это не он.

— Почему вы уверены, что это не он?

Она не отвечала.

— Значит ли это, сестра, что вы знаете, кто этот черный человек?

— Сестра, можете ли вы назвать нам его?

— Нет! Нет! Я не могу! — вскрикнула мать Магдалина и закрыла руками свое измученное лицо.

— Но оставьте наконец ее в покое, бедняжку! — вмешалась Анжелика. — Достаточно ей, да и всем нам этих историй. К чему нужны все эти детали, которые вы выпытываете у нее? Почему не ограничиться только тем, что может причинить зло? Разве обязательно записывать все свидетельства слабостей, падений, разрушений? Буря должна пройти, ее не нужно силой удерживать, иначе она разрушит все. Поверьте мне, есть вещи, которые должны пронестись как ветер… Но что это? — вздрогнула она, когда раздался с грозной силой один из глухих ударов, которые были слышны все это время.

— Это приближается буря, — ответил отец де Мобеж. — Бушует ветер. Что вы говорили, мадам?

— Что не надо вызывать дух зла, имена и знаки могут дать ему власть…

Она вздрогнула, вспомнив почерк записки, которую нашли в плаще человека, убитого Пиксареттом.

«Я приду сегодня, если ты будешь послушна». При виде этого почерка ужас охватил ее. Почерк Амбруазины…

— Перо иногда может передать яд, — сказала она. В ответ на свое вмешательство она ожидала новых вопросов. К ее удивлению, отец де Мобеж, как китаец, покачал головой и, не настаивая более, поднялся, за ним отец Жоррас, затем аббат Морильо.

— Я должен закончить этими последними словами? — спросил аббат.

— Какими?

— Перо иногда может передать яд, — медленно прочел он.

Настоятель иезуитов улыбнулся.

— Мне кажется, это совершенно правильно.

На его лице появилось выражение удовлетворения.

— Прочесть протокол? — спросил аббат Морильо.

— Нет, потому что буря приближается. Будем подписывать.