Анжуйцы

Слово «нашим» несколько смутило д’Артаньяна, но он не подал вида, что еще больше раззадорило пикардийца. Вынесенный людским потоком на Гревскую площадь, шевалье раскрыл от удивления рот, уставившись на величественную Ратушу. Затем его взор скользнул по башням Нотер-Дама, шпилю Сен-Шапель, стенам Консьежери и одиноко чернеющей, за Новым мостом, Нельской башне. Повернув голову вправо, за нестройными рядами шпилей и колоколен, виднелись, затянутые дымкой, грозные очертания королевского Лувра, отчего сердце провинциала заклокотало, пригрозив выпорхнуть наружу из бренного тела. Д’Артаньян остановился, переводя дыхание. Лишь бесцеремонный толчок в спину и отборная брань пикардийца, в адрес неловкого прохожего, вернули его на землю, точнее на мостовую, по которой они, сбивая каблуки, направились к Сите.

Путешествие оказалось долгим. Голова гасконца шла кругом, он уже даже не пытался понять, где и куда они идут. Слушая всяческую чепуху, проистекающую из уст балагура Планше, они, миновав Мост Менял и Сите, переправились через Сену по мосту Сен-Мишель, на левый берег. Проводник остановился посреди шумного перекрестка с видом опытного охотника напавшего на след зверя и, придав лицу серьезности, произнес

– Ну, что ж, вот мы и на месте. Куда желаете направиться? Где предполагаете искать?

Поинтересовался разговорчивый гид, и, не дожидаясь пока шевалье, откроет рот, чтобы ответить, затараторил, указав рукой в сторону людной улицы:

– В сторону Сент-Этьен идти не советую.

Д,Артаньян пожелавший поинтересоваться отчего пикардиец исключил квартал,– который тянулся в сторону возвышающегося на холме храма в стиле «пламенеющей» готики, – из числа претендующих на его внимание, как услышал веские, на взгляд Планше доводы:

– Здесь довольно людно и шумно, а главное – дорого. Или улица Сен-Жак.

Гасконец попытался остановить неугомонного говоруна, но тот, минимум на шаг опережал его. Он крутился как флюгер на ветру, тыча пальцем в разные стороны.

– …по той же причине нам не подходит

Пикардиец оценивающе окинул шевалье с ног до головы.

– А вот улицы Феру, Могильщиков, Железного горшка или скажем Шкатулки, нахожу резонным обойти. Но для этого нужно выйти за городские стены. Поверьте там значительно дешевле… и спокойнее»

Д,Артаньян лишь пожал плечами, получив исчерпывающие ответы, на не заданные вопросы. Планше кивнул и жестом предложил следовать за ним. Широким солдатским шагом, пикардиец устремился в дебри предместья. Остановившись у небольшой часовни, он перекрестился и, не глядя на гасконца, продолжил нравоучения. Подняв руку, он тыкал пальцем, указывая на окружавшие дома, узкой улочки по которой они следовали.

– Вот, например улица Сент-Андре, не годиться. Толко за стеной Планше покажет вам как можно устроиться.

Свернули влево, они прошли ещё немного, после чего миновав ворота Сен-Жермен, покинули город. Д’Артаньян устал, и хотел было уже окликнуть пикардийца, но тот нырнул в арку, и зашагал ещё быстрее. Они пересекли лужайку с покосившимся платаном, остановившись лишь на узкой тихой улочке. Планше обернулся к шевалье и благоговейно произнёс:

– Вот она, улица Могильщиков. Здесь живут порядочные, разумные, а главное зажиточные люди. Я люблю зажиточных людей, люблю, что бы всё было чинно и благородно, без обмана. А то поведись с чернью, сохрани Святой Блаз, облапошат, и глазом не успеешь моргнуть. А эти нет, эти совсем другое дело. Уважаю сытых буржуа, их провести вокруг пальца плевое дело.

Он запнулся, почувствовав, что взболтнул лишнего и с опаской покосился на юного дворянина. Но д’Артаньяну надоела бессмысленная болтовня которую он всё больше пропускал мимо ушей.

Осталась не услышанной и последняя фраза, доставившая волнение Планше. Он на миг замолчал, именно этим вернув себе внимание гасконца. Юноша огляделся и протяжно произнес:

– А здесь весьма недурно! Тихо и безлюдно, совсем как в дома.

Проводник выпятил вперед грудь, залившись, от удовольствия, густым румянцем.

– Ещё бы, когда за дело берется сам Планше, считайте, что вы обречены на удачу!

Произнеся эти слова, Планше заметил невысокого, тучного человека лет пятидесяти с небольшим, в зеленом колпачке и замшевом жилете, излюбленной одежде лавочников и трактирщиков. В нем без труда угадывался мелкий буржуа, типичный торговец которых так уважал плутоватый пикардиец. Юркий балагур ринулся к мужчине, открывавшему ставни, на окнах, своего магазинчика, над дверями которого красовалась табличка «Галантерейная лавка Бонасье». Желая развить успех и упрочнить репутацию, в глазах молодого дворянина, недавний гид громко закричал:

– Эй, милейший!

Лавочник встревожено оглянулся. Планше в два прыжка подскочил к нему и, взглянув на витрину, с восторгом, сквозь который пробивалась фальшь, произнес:

– О, я вижу месье галантерейщик, клянусь Святой Девой Марией это превосходно! Это то, что нужно, месье д’Артаньян!