Ап (СИ)

   - Хорошо. - сказал я, чувствуя, как в воздухе разливается терпкий аромат чая: - поговорим.

  Значение слов недооценивают, да. В начале было Слово - так сказано в древней книге, сама книга состоит из слов, все состоит из слов, а то, для чего еще не придумали слова - не существует. Все очень просто. Старый буддийский пример про огонь или коан про хлопок одной ладонью - это все правда. Так говорила сестрица Морриган, а чай приготовленный монахами ее культа был просто чудесен.

  - Как так может быть? - спросил я, чувствуя какое-то приятное обалдение от всей ситуации - от того, что мы сидим посредине огромной пещеры и из ниш на нас пялятся то ли живые, то ли мертвые люди, ушедшие в грезы, от аромата чая и сандала, от совершенных ножек, пальчиков, ступней сестрицы Морриган, от того, что она села на шелковую подушку, услужливо предоставленную каким-то из монахов, подвернув под себя ноги в совершенной позе лотоса и я мог видеть что подошвы ее ступней были совершенно чисты. И наверняка пахли сандалом. И лотосом. Как бы ни пах лотос, да, я уверен, что лотос пахнет так, как ступни и ножки сестрицы Морриган. Уверен, что есть целые поля, где расцветают лотосы по утрам и из каждого цветка, в самой его глубине, слегка высовывается нежным пестиков пальчики сестрицы Морриган.

  - Ой. - сказал я, чувствуя, как чей-то острый локоть ткнулся мне в бок: - Ты чего?

  - Хватит пялится. - Женька. Да, точно, Женька.

  - Я и не пялился вовсе. - ответил я, отводя глаза от сестрицы Морриган и ее ножек: - я переговоры веду.

  - Хм. - сказала Женька. Она не верила мне. Она считает, что я кобель и мне дай только повод повалять сестрицу Морриган прямо на полу пещеры, как я тут же начну... валять. Слов нет, если сестрица Морриган будет не против такого развития событий, то я обязательно начну валять ее прямо сейчас и тут, и вообще, было бы неплохо, если бы и Женька скинула с себя одежду и присоединилась. А тут у нас и рабыня есть... неплохое начало для оргии, а? Скажем так - утренние оргии в пещерах сестрицы Морриган... или сейчас вечер?

  - Ой - сказал я снова: - ну хватит уже! Сколько можно... все, все, я уже все...

  - Это хорошо. - сказала Женька: - тебе вообще стыдно должно быть. Сестрице Морриган должно быть возрасту лет сто или двести, а ты тут со своими пубертатными мечтами.

  - Да. Я прошу прощения. - сказал я, обращаясь к сестрице Морриган, наслаждающейся чаем и ситуацией: - и я понимаю, что это может быть не совсем своевременно, но у вас необыкновенно красивые ноги. Ступни. Пальчики на них. Я восхищен и раздавлен. Вы просто великолепны. Как статуя.

  - Вот как? - в глазах у сестрицы Морриган промелькнуло что-то, уголки рта приподнялись. Она улыбнулась?

  - Да. Великолепны. И я понимаю разницу в статусах, взглядах, и прочих объективных причинах, но я очень хочу приласкать ваши ножки, целовать и делать прочий романтический бред. Прямо тут и сейчас. Понимаю, что это неприемлемо и аморально, но надеюсь на взаимопонимание.

  - О. Интересный объект для разговора. - сестрица Морриган ловким движением расплела свои ноги, разрушив совершенный "лотос" и уселась на подушку. Пошевелила пальчиками на ногах.

  - У каждого свои фетиши. - продолжила она: - у каждого свои желания. И невыносимо больно, если они не сбываются. Не так ли?

  - Не слушайте вы его, ради бога - вмешалась Женька: - он совсем уже с глузду съехал. Мы не хотели вас оскорбить...

  - Оскорбить? - сестрица Морриган подняла бровь. Легкая улыбка не сходила с ее губ: - вы не можете меня оскорбить. Оскорбление - это то, что каждый выбирает - принять или отвергнуть. В его словах - восхищение и желание. Я принимаю восхищение. Что же мне делать с желанием? Пойти навстречу и удовлетворить его? Принять последствия его желания и сплестись в узел любви, страсти и сексуального вожделения прямо тут, на пыльном полу моего убежища? Присовокупить к узлу всех желающих? Тебя, которая не знает своего места в жизни и ту, которая больше не имеет своих желаний? - в воздухе казалось, повисла тонкая нота, едва слышимый звук, напряжение и плотность воздуха, казалось достигли того предела, где я еле мог вздохнуть полной грудью.

  - Извините еще раз. - сказала Женька: - даже если мы вас не можем оскорбить, все равно поведение этого...

  - Это интересно. - сказала сестрица Морриган и повернулась ко мне, не замечая Женьку, выключив ее из разговора простым поворотом головы. Женька, где-то там, все поля зрения, вне разговора и значимости, поперхнулась и замолчала. Нет, даже скорее заткнулась. В этот момент я понял несколько важных вещей. Первое - сестрица Морриган tough girl, несмотря на этот антураж свойской и простой девчули. И второе - она говорит со мной. Только со мной. Здесь и сейчас есть разговор двух человек. Никто более не имеет значения, все эти монахи, возникающие у нее за спиной, приносящие чай и подушки, подкладывающие сладости в чашу рядом с чайником, все мои девчонки - это все антураж. И я могу попросить "помощь зала" или "звонок другу", но это останется моей ответственностью.