Апелляция

После нескольких бесполезных звонков он принял душ, вытер идеально окрашенные волосы, которые на самом деле были уже наполовину седыми, и облачился в новенький вечерний костюм от Армани. Пояс брюк оказался чуть маловат, видимо, он был около 34 дюймов, а объем его живота увеличился по крайней мере на дюйм с тех пор, как когда-то давно Брианна ходила за ним по пятам по пентхаусу Одеваясь, он проклял и грядущий вечер, и предстоящий прием, и людей, которых там увидит. Все будут знать о произошедшем. Сейчас новости уже разносятся по финансовому миру. Разрываются телефоны, а его недоброжелатели умирают от смеха и злорадствуют над несчастьем «Крейн». Интернет разрывало от сообщений о случившемся в Миссисипи.

Будь то любой другой прием, он, великий Карл Трюдо, мог бы просто прикинуться больным и отменить визит. Каждый день своей жизни он проживал так, как хотелось ему самому, и если желал самым грубым образом проигнорировать вечеринку в последний момент, то какая, к черту, разница? Но сегодня был не любой другой прием.

Брианна с трудом внедрилась в ряды руководства Музея абстрактного искусства, и сегодня они планировали произвести фурор. Ожидались и вечерние платья от известных дизайнеров, и прооперированные пластическими хирургами плоские животы, и огромные новые бюсты, новые подбородки и безупречно загорелые тела, бриллианты, шампанское, паштет из гусиной печенки, икра, ужин, приготовленный знаменитейшим шеф-поваром, «молчаливый» аукцион для игроков, вышедших на замену, и настоящий аукцион для нападающих. И, что самое важное, там будет камера на камере, так чтобы элитные гости твердо уверились в том, что весь мир вращается вокруг них. Сплошные страдания, как в ночь вручения премии «Оскар».

Гвоздем программы вечера, по крайней мере на какое-то время, должны стать аукционные торги произведениями искусства. Каждый год комитет ставил задачу перед каким-нибудь «подающим надежды» художником или скульптором создать что-то специально к этому событию и, как правило, умудрялись выудить больше миллиона долларов за то, что у творца получалось. В прошлом году представили картину, на которой весьма странным образом был изображен человеческий мозг после пистолетного выстрела. В этом году ее место заняла удручающего вида горка черной глины с торчащими из нее бронзовыми прутьями, которые переплетались, образуя смутные очертания фигурки молодой девушки. Шедевр получил загадочное название «Опороченная Имельда», и ему суждено было бы валяться в полном забвении в какой-нибудь галерее в Дулуте, если бы не известность скульптора – изнуренного аргентинского гения, который, по слухам, находился на грани самоубийства. Столь грустная история, разумеется, привела к тому, что цена его творений тут же возросла вдвое, и это не могло пройти мимо сообразительных арт-инвесторов в Нью-Йорке. Брианна разложила брошюры повсюду в пентхаусе и уже сделала несколько намеков на то, что «Опороченная Имельда» будет великолепно смотреться у них в фойе, прямо у входа в лифт.

Карл знал: жена ждет, что он купит эту чертову конструкцию, и надеялся, что большой суматохи вокруг этого не возникнет. А если он станет владельцем шедевра, то свято поверит в то, что самоубийства творца осталось ждать недолго.

Брианна и Валентино выплыли из гардеробной. Парикмахеры ушли, и она даже справилась с тем, чтобы надеть платье и украшения самостоятельно.

– Восхитительно, – сказал Карл, и это была чистая правда.

Несмотря на костлявость и выпирающие ребра, она все еще была красивой женщиной. Волосы ее выглядели примерно так же, как и сегодня в шесть, когда она потягивала кофе, а он целовал ее на прощание. И теперь, после того как были потрачены несколько тысяч долларов, он не видел почти никаких изменений.

Ну и пусть. Он хорошо знал, в какую цену обходится обладание трофеем. По брачному контракту она получала 100 тысяч долларов на содержание в месяц во время брака и двадцать миллионов в случае развода. Еще она получала Сэдлер, а за отцом оставалось право посещения, если ему того захочется.

Уже в «бентли», когда они, выехав из дома, направились на Пятую авеню, Брианна сказала:

– О Боже, я забыла поцеловать Сэдлер! Какая я после этого мать?!

– С ней все в порядке, – ответил Карл, который тоже не пожелал ребенку спокойной ночи.

– Я чувствую себя ужасно, – заявила Брианна, изображая раздражение. Ее длинное черное пальто от Прада было распахнуто, открывая великолепные ноги, которые притягивали к себе взгляд на заднем сиденье. Ноги, занимающие две трети ее тела. Ноги, не прикрытые ни чулками, ни одеждой, ни чем бы то ни было еще. Ноги, которыми Карл мог любоваться и восхищаться, которые мог ласкать и лелеять, и она вовсе не возражала, если и Толивер насладится этим прекрасным видом. Брианна, как всегда, показывала себя во всей красе.

Карл провел рукой по ее ногам, потому что ему нравилось это ощущение, но при этом ему хотелось сказать что-то вроде: «Они все больше становятся похожи на высохшие мощи».

Он промолчал.

– Есть новости о суде? – наконец спросила она.

– Присяжные нас накололи, – ответил он.