Апелляция кибер аутсайдера 4

— Да Хадзимэ сразу перед вашим появлением звонил. Такая скотина, слушай! — одноклассник набрал побольше воздуха и загорелся своим неповторимым набором эмоций, как всегда, когда очень хотел поделиться чем-то сокровенным.

— Пугаешь. — Она абсолютно рефлекторно и по многолетней привычке сделала серьёзное лицо, собираясь пошутить. — Стесняюсь даже спрашивать, о чём это вы с ним ворковали, если у тебя после того разговора… — Мартинес потрогала кончиком пальца брюки Виктора.

— Да тьху на тебя! — он непосредственно возмутился и очаровательно покраснел. — Это же не то, что ты думаешь!

— И как здесь не заржать, — растянув губы в узкую полоску, она врубила нейрокоррекцию, чтобы выглядеть серьёзной.

— Бл*. У вас даже самые обычные фразы превращаются во что-то двусмысленное!

— Меня восхищает, когда ты жалуешься на меня мне же, — хохотнула она. — Расслабься, шучу.

— Да я так и подумал. В общем, этот мудак вначале об акциях компании говорил. А потом ролик прокрутил, на котором…

_______

Там же, через некоторое время.

— … второе: не парься. Мне тоже кажется, что у него просто едет крыша, — она со всей серьёзностью отнеслась к услышанному. — Чтоб тебя успокоить: именно на такой случай и существует эскадрон. Просто не ездим без сопровождения — и на этом точка.

— Да стремновато всё равно, — поёжился Седьков. — Вы же реально моё слабое место.

— Рыжий, как ты думаешь, это первый раз в моей жизни?

— В смысле? — он опять подобрался и напрягся.

Приятно.

— Ну, когда угрожают моей безопасности, стараясь повлиять на кого-то из моих близких? Сейчас — для разнообразия на тебя; а до этого — на маму, папу? Ещё кое-кого?

— Да видимо, не в первый раз, — проворчал он недовольно. — Раз ты так ставишь вопрос.

— Угу. Далеко не первый. И поверь, предыдущие в сравнении с интеллигентной якудзой были, как бы тут поделикатнее…

— Я ПОНЯЛ! НЕ ДОГОВАРИВАЙ.

— Как скажешь, — она подхватила его под руку, подталкивая к выходу. — А я по-прежнему в порядке. Поверь. Тьху, повторяюсь… В общем, это далеко не самая большая опасность лично в мой адрес — или Аны — с учётом рода занятия наших семей.

— Эй, стой, куда? — заволновался он, разворачивая её в обратную сторону. — Второй раунд! И нафига ты юбку опять натянула…

Айя без слов хлопнула себя ладонью по лбу, повернулась к нему спиной и упёрлась руками в стенку.

Примерно через пару минут в двери постучали.

— Бл*. В самой середине процесса!.. — тихонько просипел Рыжий ей на ухо, ускоряясь. — Ни раньше, ни позже!..

— Они ж не в курсе, что мы здесь кроликов изображаем, — так же шёпотом ответила она. — Может, туалет кому-то понадобился. Мы тут уже сколько торчим, ещё и вдвоём.

— Эй, молодые! — из-за двери раздался взволнованный голос Эрнесто.

Что интересно, тоже шёпотом.

— Вылезайте! — потребовал полицейский. — Тут прокурорские приехали, нужен Седьков!

— Мне начинать пугаться? — Айя почувствовала, что тон соотечественника далёк от спокойного.

— Да я пока сам не понял, — раздалось с той стороны двери.

— Бл*. Страшно. — Она покосилась через плечо назад.

Виктор, в отличие от неё, не испытывал ни малейшего неудобства и был сфокусирован на одной единственной, достаточно утилитарной, задаче.

— Мне б твои стальные канаты вместо нервов, — вздохнула латиноамериканка. — Рыжий, иногда я тобой искренне восхищаюсь. Вот как сейчас например.

— Да чё там париться… Авось да рассосётся… Ща… ЩА… У-Ф-Ф!

— Эй, вы там что, *****сь?! — судя по неподдельному возмущению, Вальдес с той стороны двери не верил ни своим ушам, ни профессиональной интуиции.

— Боже упаси, как ты мог такое подумать. Заканчиваем дискуссию о французской философии середины восемнадцатого века, — на полном серьёзе ответила Мартинес.

После чего принялась лихорадочно возвращать одежду на место по второму разу.

Седьков задумчиво дослушал её тираду до конца, просветлел взглядом и весело заржал по окончании.

— Я тобой регулярно восхищаюсь, — сообщила она однокласснику даже без тени улыбки. — В том числе, в такие моменты. Именно они заставляют меня помнить о том, что этот говённый мир на самом деле — прекрасный и удивительный. ЭРНЕСТО!

— Что?

Рыжий, соединив руки в жесте просьбы, выбросил на пальцах, что ему нужна ещё минута и заперся в ближайшей кабинке.

— А что хотят прокурорские?

— Мутят. — В интонациях соотечественника, как назло, не прозвучало ничего успокоительного.

— На тему?

— Документы оформляют хитро.

— Там же всё должно быть на мази? Одноглазая там?

— Да, но с ней вообще никто не разговаривает. Ты же понимаешь, что при людях — и не будут.

— Что они делают такого, что заставляет тебя нервничать?

— Технично корректируют формы после заполнения нашими. Я тебе быстро не объясню, но если коротко, компромат.

— То есть?

— Избегают однозначных формулировок. Оставляют лазейки для повторной экспертизы или эксгумации — хотя наши исключили.

— Что это может быть? По твоему опыту либо с твоей точки зрения?

— Я же сказал, компромат. Опуская судебные процедуры — чтобы потом при желании можно было дёргать за верёвочку. Не железобетонно утверждаю, но с высоты моего опыта именно так.