Апельсиновая девушка

В комнате воцарилась гробовая тишина. Что он собирается сказать? Как он продолжит?

Я сказал: «Это письмо написано мне. Но мы все любили отца. И у меня есть для вас два сообщения, хорошее и плохое. Начну с хорошего. Вы все получите возможность прочитать письмо целиком, от начала и до конца. В том числе и Йорген. Плохое сообщение заключается в том, что никто не будет читать его сегодня вечером».

Бабушка склонилась над столом в напряженном ожидании. По ее лицу скользнула тень разочарования. Эта тень служила доказательством того, что она не читала отцовского письма, ни теперь, найдя его, ни одиннадцать лет тому назад. Все эти годы письмо действительно пролежало за обивкой моего старого гоночного автомобиля.

Я сказал: «Мне хочется, чтобы все, связанное с письмом, немного улеглось, прежде чем мы начнем обсуждать то, о чем написал отец. Кроме того, мне нужно время, чтобы решить, что я отвечу ему на один серьезный вопрос. Не говоря уже о том, каким образом я смогу ответить ему».

Все безоговорочно согласились со мной. Больше никто не приставал ко мне с вопросами о письме. Йорген даже встал со своего места и подошел ко мне. Он дружески похлопал меня по плечу и сказал: «Звучит разумно, думаю, ты прав, Георг, надо, чтобы все сперва улеглось».

Я сказал: «Скоро уже полночь. Нам всем пора спать».

Мои слова прозвучали торжественно, по-взрослому. Я был уже взрослый.

Но в ту ночь я даже не сомкнул глаз. В доме давно все стихло, а я, лежа в кровати, смотрел на белый пейзаж за окном. Снег уже давно перестал идти.

Среди ночи я встал и оделся. Надел теплую куртку, шапку, шарф и даже варежки. И вышел через стеклянную веранду на открытую террасу. Смахнув снег с кованой скамьи, я сел на нее. Наружные фонари я погасил.

Я смотрел на сверкающее звездное небо и пытался восстановить настроение той ночи, когда сидел здесь у отца на коленях. Мне казалось, я помнил, как он крепко прижимал меня к себе. Как он обнимал меня, чтобы я не выпал из космического корабля. И вдруг этот взрослый человек с раскатистым голосом начал плакать.

Я задумался над тем серьезным вопросом, который он мне задал. Но так и не решил, что я на него отвечу.

Первый раз мне стало очевидно, что и я тоже когда-нибудь покину этот мир и все, что мне дорого. Думать об этом было больно. Невыносимо больно. И на все это глаза мне открыл отец. А это уже другое дело. Человек должен знать, что его ожидает. Это все равно что знать, сколько у тебя денег на банковском счету. При этом меня радовала мысль, что мне еще только пятнадцать лет.