Апельсиновое дерево

Кнопка заставляет себя опереться на вешалку: снова прыгает, отрывает плинтусы, перебирается за проводом в коридор. После — в жилую комнату.

Шнур ныряет под шкаф. Девушка смотрит за книгами и — в ушах стучит — находит на стене потертую фиолетовую кнопочку.

[Э… / ||]

Кнопка грустно улыбается и перебирает пальцами над малюткой, поглаживает гладкую, прохладную поверхность. Девушке до неприличия хочется нажать на «Э», но внутренний голос ее останавливает. Из-за капканов? Колокольчиков? Списков людей? Неведомого хозяина, который до сих пор не показал себя?

Кнопка мотает головой и вжимает [Э… / ||] в стену.

Ничего не происходит.

Девушка с раздражением смотрит на искусительницу и нажимает еще раз, сильнее. И еще.

— Да будь ты…

В воздухе появляется запах озона; радио хрюкает и гаснет. Сердце заходится в неистовом беге, и Кнопка не понимает, слышит ли гул снизу или только додумывает. Постепенно синее свечение приемника возвращается, и девушка опускается на четвереньки, прислоняется ухом к ковру. Теплые ворсинки щекочут кожу, в ухо отдает слабая вибрация. Кнопка отползает в сторону и, забывая дышать, тянет ткань на себя. Открывается цинковый люк с кодовым замком. На циферблате капелька… крови? Девушка цепенеет. Секунду ждет, что крышка с грохотом откроется и неведомая тварь бросится из темноты.

Ничего не происходит.

Кнопка облизывает губы и наклоняется к замку. Лицо обдает теплом. Избегая смотреть на красное пятнышко, девушка пальцами проводит по кнопкам, и некоторые углубления не ощущаются, будто забились грязью: «2», «7» и «0».

Не без удовольствия Кнопка нажимает «2», «7», «7», «0», дергает на себя тяжелый люк. Крышка лязгает, но не поддается.

— Что… Что происходит? — доносится встревоженный голос мужчины.

Девушка молча набирает «7», «2», «2», «0» и тянет люк на себя.

* * *

— Что ты… ЧТО ты делаешь? — вскрикивает полицейский, когда Кнопка с трудом переворачивает его вешалкой.

— Это… я там открыла люк в подвал. Я освобожу вам ноги, пойдете первым. Что-нибудь выкинете — ваше ухо еще раз поздоровается с моей рукой.

— Что?

Кнопка развязывает ноги гиганта и неуклюже отскакивает назад.

— Там подвал. Вы пойдете первым.

Полицейский теряет равновесие и падает набок. Встает снова, упираясь головой в стену, и Кнопка машинально отпрыгивает еще дальше — вновь поражаясь, до чего же мужчина ОГРОМНЫЙ.

— Люк, говоришь? — гигант сглатывает. — Послушай, ты уже должна понять, что…

— Это… впе…

— Нет тут апельсинов. Ты не понимаешь? Нет и не было.

— Идете сами или вас туда скинуть?

Полицейский зло смотрит на Кнопку, но после секундной заминки движется к жилой комнате. Стихает радио. Девушка втапливает в его корпус ребристую клавишу динамо-машинки, и по коридору разносится громогласный треск.

— А если на меня нападут? — гигант оглядывается. — Он… они… могли нас слышать?

— «Они»?

— Я не знаю. Я…

— Вперед.

Полицейский поводит головой и движется к люку. Едва не спотыкается у края, но Кнопка хватает гигантам черными рогами вешалки.

— Это… аккуратнее.

Мужчина выдыхает носом, с лязгом опускает ногу на металлическую лестницу. Эхо звука разносится по дому, и воображение Кнопки рисует в тенях уродливые фигуры.

— Вперед, — дрожащим голосом командует девушка.

Гигант оглядывается на нее, пригибает голову едва не до ступенек и скрывается из поля зрения. Кнопка ставит на лестницу вешалку и спрыгивает — в жаркий, солоноватый воздух, который наполняет зеленоватое свечение.

Гигант впереди минует один пролет, другой. Шум радио идет волнами, словно попадает в зону действия мощного прибора.

Кнопку мутит, когда на ступеньках появляются новые капли крови. Багровая изморось тянется вниз, вниз, вниз, — пока не орошает бетонный пол подвала. По сторонам висят на столбиках стеклянные бутылки, полные бабочек. Крылья насекомых шелестят, их зеленоватое свечение выхватывает из темноты бесконечные ряды консервных банок. Рот у Кнопки наполняется слюной. Еды вокруг так много, что прокормишь с неделю город. Или сделаешь бизнес. Или сдохнешь в эйфории от переедания.

Капли крови на полу сливаются в ручеек, и девушка кладет радио вниз, тянется за пистолетом.

Оружия нет.

Кнопку пробирает озноб. Она застывает на месте и охлопывает себя по карманам.

Пистолета НЕТ.

Выронила?

Когда спрыгнула? Когда искала провод? Когда упала из-за капкана, и что-то лязгнуло — как если бы металл проехался по камню? От собственной тупости девушка стискивает зубы.

— Милая, — гигант останавливается и, будто бык, что отгоняет мух, дергает головой. Голос мужчины дрожит:

— Для нас же будет лучше, если ты развяжешь…

— Т-тихо.

Кнопку ведет в сторону, подвал размазывается в полумраке. Слабой рукой девушка хватается за вешалку.

— Возьми несколько банок, милая, и уходи. Продашь или съешь. Только меня…

В ушах нарастает гул, заглушает другие звуки, и Кнопку пугает мысль, что причина ее недомогания не усталость. Неужели те консервы с кухни?

Девушка опускает раненую ногу на пол, и резкая боль вырывает сознание из забытья. Седая муть перед глазами развеивается, Кнопка глубоко вдыхает и толкает вешалкой полицейского.