Апельсиновый суп (сборник)

При правильном поведении взрослых у старшего ребенка обязательно появляется желание помочь, и он непременно предложит свою помощь, более того, он захочет не просто помочь, а участвовать, то есть быть полноправным членом коллектива. Но не надо его торопить, лучше заинтересовывать, и если ребенок поймет и почувствует, что вы в нем нуждаетесь, он будет рад вам помочь без принуждения, добровольно. Ведь семья – это коллектив, содружество, коммуна, в идеале семья – это коммунистическое общество, где главный тезис: «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям». Возможно, именно так и появилась утопическая модель Коммунистического общества во всем мире, хотя бы в одной стране, что, как известно, потерпело фиаско.

Летом мы ехали всей семьей на дачу в машине и всю дорогу разговаривали. Моя мама, мы с мужем и наши дети – студенты. Я рассказала, как вижу модель организации работы и вообще жизни в Советском Союзе, в котором мы с мужем и моя мама выросли, стали взрослыми. Многие люди, жившие в СССР, ностальгируют по той стране. Думаю, в основном они скучают по своей юности и молодости. Вряд ли это желание вернуть то странное общество, в котором люди делали вид, что мечтают о коммунизме, но только о том, что «каждому по потребностям», опуская первую часть девиза: «от каждого по способностям». Мало кто добровольно хотел быть «крайним», лучше быть посерединке, тогда, если что, влетит меньше. Даже в школе говорили, что лучше «не высовываться и не выделяться», быть как все и «ходить строем». Разумеется, я утрирую умышленно, чтобы было понятнее, как трудно нашему поколению воспитывать детей свободными, уверенными в себе людьми с чувством собственного достоинства, чтобы они не боялись развивать свои способности, уважительно относились к любому вероисповеданию и были готовыми вырастить и воспитать своих детей.

Итак, надо представить себе, что десять человек несут большое бревно. Человек, который посередине, к примеру, он пятый, если считать с первого, поджал ножки и висит. Видит это только идущий за ним, то есть шестой, и больше никто. Итак, бревно теперь несут девять человек. Один висит, фактически едет на них, и один это видит. Что дальше? А дальше – шестой может начать говорить с пятым, пытаясь его вразумить, а может тоже поджать ножки, что бывало чаще всего в несовершенном псевдосоциалистическом обществе, где главным девизом было: «От каждого – по способностям, каждому – по труду», а на деле сплошные перекосы и перегибы. Таким образом, теперь бревно несут восемь человек. Двое висят, то есть едут на них, и только седьмой видит, что происходит. А семь человек несут, ни о чем не подозревая, думают, что просто устали, поэтому ноша им кажется тяжелее. И так далее. Дети мои, слушая эти рассуждения, возмутились, настаивая на том, что людям, несущим бревно, надо остановиться и обсудить ситуацию. А я им говорю, что нельзя останавливаться, так как они ограничены во времени, более того, бревно взорвется, если его опустить на землю. Дальше – поджимают ножки, так или иначе, все, кроме первого и последнего. Первому тяжело физически, а последнему – и физически, и морально, ведь он видит, что происходит, но бревно должен нести. Когда приходило время бревно сдавать, никто не висел, и несли все десять человек. Соответственно, получали одинаковое, небольшое, но вознаграждение. Только первый не знал ни о чем, а последний не мог сказать. Во-первых, ему никто не поверит, ни первый, ни те, кто принимал работу. Во-вторых, те восемь просто его уничтожат, ну, конечно, морально. Это очень обобщенная модель так называемого социалистического общества, которое было построено в Советском Союзе. Да, несомненно, были организации, отделы и, главное, люди, которые работали добросовестно и не «поджимали ножки», как те восемь человек, которые числились несущими бревно, а на самом деле ехали на первом и на последнем. В данном образном примере первый и последний – как раз «крайние». Далеко не все были подобострастными приспособленцами, прячущимися за чужие спины, многие были готовы к предстоящим реформам и неминуемым преобразованиям, только никто не знал, когда начнутся изменения, хотя и ждали перемен. И конечно, невозможно за двадцать с лишним лет построить новое общество, которое будет «взрослым», сейчас это общество – «еще ребенок». И уж подавно нельзя сравнивать нашу нынешнюю страну со странами, где общество находится «в гораздо более зрелом возрасте». Дети выслушали эту историю-схему и попросили включить в книгу, что я и делаю.