Апельсины из Марокко

– Ты не джентльмен, – резко сказал он.

Пришлось встать и с благодарностью раскланяться. Какой уж я джентльмен? Сергей изолировался от нас, ушел в себя, и я, подстраиваясь под Катину игру, перестал его замечать, придвинулся к ней, взял ее за руку.

– Хочешь знать, что это такое?

– Да.

– Если хочешь знать, это вот что. Это – душное лето, а я почему то застрял в городе. Я стою во дворе десятиэтажного дома, увешанного бельем. На зубах у меня хрустит песок, а ветер двигает под ногами стаканчики из-под мороженого. Мне сорок лет, а тебе семнадцать, ты выходишь из-под арки с первыми каплями дождя.

– Простите, керя, – кто-то тронул меня за плечо.

Я поднял голову. Надо мной стоял здоровый парень с пакетом апельсинов в руках. Это был один из дружков Виктора Колтыги, один из партии Айрапета.

– Вечер добрый, – сказал он и протянул Кате пакет, – это вам.

Она растерянно захлопала ресницами.

– Спасибо, но у меня есть. Зачем это?

– Для вашего мужа Айрапета Нара… Нара…

– Нарайровича, – машинально подсказала Катя.

Он поставил пакет на стол.

– Есть такая инту… инду… индукция – не индукция, что нефть сегодня ударит. Может, в город приедет ваш муж, а ему фрукт нужен, как южному человеку. – Он помялся еще немного возле нас, но Катя молчала, и он пошел к своему столу. Я заметил, что с их стола на нас смотрят. Я увидел, что в Кате все взбаламучено, что в ней гремит сигнал тревоги, что ей нигде нет приюта, и я принял удар на себя. Я снова взял ее руку и сказал:

– Или наоборот – дожди, дожди, дожди, переходный вальс в дощатом клубе. Я пионер старшего отряда, меня ребята высмеивают за неумение играть в футбол, а ты старшая пионервожатая, ты приглашаешь меня танцевать…

Сергей ударил меня под столом. Я несколько опешил: что тут будешь делать, если человек начинает себя вести таким естественным образом?

В этот момент к нам протолкались с криками и шутками Стасик и Эдька Танака. Они свалили на стол апельсины, и Эдик стал жаловаться, что его девушка обманула, не ответила на чувство чемпиона, можешь себе представить, и, мало того, танцует здесь, на его глазах, с другим пареньком, танцует без конца под одну и ту же идиотскую пластинку.

– Понимаешь, я снимаю эту пластинку, а он подходит и снова ставит, я снимаю, а он опять ставит. Я его спрашиваю: нравится, да? А он говорит: слов не могу разобрать. А все остальные кричат: пусть играет, что тебе жалко, надо же слова разобрать! Дались им эти слова!

– Пейте, ребята, – сказал я, – коктейль «Загадка».

– Роковая загадка, – сказал Стасик, отхлебнув. – Жалею я, ребята, свой организм.

За столом воцарилось веселье. Пришла Эсфирь Наумовна и что-то такое принесла. Эдька и Стаська рассказывали, с какими приключениями они ехали и какой ценой достались им апельсины, а я им рассказывал о своей богатырской схватке с Костюковским. Сергей все доказывал ребятам, что я сволочь, они с ним соглашались и только удивлялись, как он поведет назад свой мотоцикл.

А Катя тихо разговаривала с Эсфирь Наумовной. Я прислушался.

– Он был такой, – говорила Эсфирь Наумовна, – всякие эти танцы-шманцы его не интересовали. Он только книги читал, мой Лева, и не какие-нибудь романы, а всевозможные книги по технике. У него даже девочки не было никогда…

Я не знал, о чем идет речь, но понимал, что не о пустяках. Катя внимательно слушала подвыпившую официантку. Она была бледна, и пальцы ее были сжаты, не было сил у меня смотреть на нее, и в это время из толпы танцующих выплыло заросшее черной бородой лицо Айрапета.

Катя вскочила. Ее муж, медленно переставляя ноги, подошел к нам.

– Здравствуй, девочка, – сказал он и на секунду прижался щекой к ее щеке.

– Арик, дружище! – заорал Сергей, тяжело наваливаясь на стол и глядя, как ни странно, на меня.

– Привет, ребята! – весело сказал Айрапет и опустился на стул. – Дайте чего-нибудь выпить.

Я видел, что усталость его тяжела, как гора, что он прямо подламывается под своими улыбками.

– Коктейль «Загадка», – сказал я и подвинул ему бокал.

– Что я вам, Угадайка, что ли? – сострил он. – Дайте коньяку.

Сзади медленно, деликатно приближались люди из его партии. У них прямо скулы свело от нетерпения.

– Ну, Арик? – спросила Катя.

– Ни черта! – махнул он рукой. – Сернистая вода. Все напрасно. Завтра встанем на новый маршрут.

17. А завтра…

Кончился апельсиновый вечер. Будьте уверены, разговоров о нем хватит надолго. А завтра… Впереди пойдут бульдозеры, за ними тракторы-тягачи потащат оборудование – вышку, станок, трубы. Может быть, вертолет перебросит часть людей, и они займутся расчисткой тайги для буровой площадки. К вечеру люди влезут в спальные мешки и погрузятся в свои мечты. Может быть, Витя Колтыга найдет время полистать журнал «Знание – сила», а уж Базаревич-то наверняка поваляется в снегу, а Кичекьян закроет глаза и услышит гремящий фонтан нефти.

Синоптики предсказывают безветренную погоду.

– Больше верьте этим брехунам, – ворчат на «Зюйде».