Читаем Аплодисменты полностью

Пивная была маленькая, всего на три столика. Содержал ее пожилой цыган, дядя Коля. Его жена и трое детей пели около пивной и зазывали прохожих посетить их «кафе». Это слово было в моде. Кафе считалось шиком. На всех пивных и кафе висели разноцветные самодельные вывески. Дяди-Васина пивная называлась «Споем, цыгане». Пивная пользовалась успехом. Народу всегда было много, даже стояли. Звучала песня «Мой костер в тумане светит», пользовалась успехом «Люба-Любушка»:

Нет на свете краше нашей Любы,Черны косы обвивают стан,Как кораллы, розовые губы,А в глазах у Любушки – туман…

Я иногда пристраивалась к ним и подпевала с огромным удовольствием.

Неподалеку сидел старичок. Он продавал порошки. Низким красивым голосом все время повторял одно и то же: «Не забудьте – от-ы клопов‑ы, блох-ы, крыс-ы, мышей…» Когда я его передразнивала, он не сердился, а смеялся громче всех: «Действительно смешно, детка, ах, господи, до чего же я дожил! А знаешь, детка, когда вы все поете, я твой голос сразу узнаю. Без тебя уже нет той гармонии. Не так звучит».

Как он красиво говорит: «Гармония!» Вроде бы простое слово – от слова «гармонь». Баян. Ясно. Но как звучит – гармония! Я знаю, о какой песне он говорил. Я в ней «нашла» красивые подголоски. И сама влюблена была в мелодию цыганской песни:

Эх, бирюзовые, золоты колечики,Ой, да раскатилися тихо по лужку,Ты ушла, и твои плечикиСкрылися в ночную тьму.Ай, да по зеленой травушке-муравушке,Ой, да не собрать растерянных колец,Не сыскать любви-забавушки,Видно, счастью тут конец…

Дядя Вася так красиво играл! С переборами, с вариациями. «Хорош гармонист, хоть и слепой», – говорили посетители. Мой папочка так играть не умел. А дядя Вася играл «як зверь». Это точно.

У моих друзей – Толика, Валерика, Сени – появилась другая девочка. Всю зиму я болела, потом мама меня на базар не пускала – вот и занято мое место. Но это была родная сестра Толика. Она подросла. Я гордо проходила мимо, а душу грызла ревность. Девочку я рассматривала издали. Ничего особенного. Две толстые косички. Вместо лент веревочки.

Перейти на страницу:

Все книги серии Легенды кино и театра

Аплодисменты
Аплодисменты

Кого Людмила Гурченко считала самым главным человеком в своей жизни? Что помогло Людмиле Марковне справиться с ударами судьбы? Какие работы великая актриса считала в своей карьере самыми знаковыми? О чем Людмила Гурченко сожалела? И кого так и не смогла простить?Людмила Гурченко – легенда, культовая актриса советского и российского кино и театра, муза известнейших режиссеров. В книге «Аплодисменты» Людмила Марковна предельно откровенно рассказывает о ключевых этапах и моментах собственной биографии.Семья, дружба, любовь и, конечно, творчество – великая актриса уделяет внимание всем граням своей насыщенной событиями жизни. Здесь звучит живая речь женщины, которая, выйдя из кадра или спустившись со сцены, рассказывает о том, как складывалась ее личная и творческая судьба, каким непростым был ее путь к славе и какую цену пришлось заплатить за успех. Детство в оккупированном Харькове, первые шаги к актерской карьере, первая любовь и первое разочарование, интриги, последовавшие за славой, и искреннее восхищение талантом коллег по творческому цеху – обо всем этом великая актриса написала со свойственными ей прямотой и эмоциональностью.

Людмила Марковна Гурченко

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное