Аплодисменты

— Рита, я идиот, — улыбается во весь рот ее знакомый, — не поверишь — еду сегодня и думаю: ну, почему я тебя так долго не видел? А ты помолодела лет на десять… Будь что будет… я сегодня опоздаю на работу, уважительная причина. Мы немедленно садимся в машину.

— Зачем?

— И едем прямо к тебе. Танька в школе?

— А ты не поумнел за это время, Слава, — сказала Рита.

— Слушай… — сообразил наконец Слава, оглядывая ее, — ты здесь… неужели?..

— Да!

— Вот она, ваша любовь. Стоит два-три месяца не зайти и… Кто же он?

— Гаврилов.

— Просто Гаврилов?

— Нет, не просто. Гаврилов Лев.

— О-оо! Я вижу — ты влюблена?

— Я не влюблена. Я люблю… — серьезно и с достоинством сказала Рита.

— Больше, чем меня? — пошутил Слава.

— Ну ладно, отойди, а то могут подумать, что я с тобой знакома, — все еще в хорошем настроении сказала Рита и прошла мимо него. Слава пошел за ней.

— Да потому, что я с тобой всегда чувствовала себя девкой, — не выдержала Рита. — Каждый раз клялась, что не пущу тебя на порог…

— И поэтому звонила и упрашивала приехать.

Рита обернулась, расшаркалась перед ним.

— За каждый звонок, за каждое слово стыдно!.. — Рита снова развернулась и уже быстро направилась в сторону ЗАГСа.

— Ну хоть в этом отношении я тебя устраивал? — невозмутимо улыбнулся Слава, следуя сзади Риты. — По-моему, ты не жаловалась.

Рита вздохнула, взяла себя в руки и с чувством собственного достоинства сказала:

— Благодари бога, что мой Гаврилов опаздывает».

Режиссерский сценарий я получила перед выездом в экспедицию. Диалог в литературном сценарии выглядел по-другому. Иначе бы я обратила внимание на «…чувствовала себя девкой», «…я тебя устраивал…» и т. п. Что-то меня оттолкнуло от героини. И я начала ее защищать. А раз защищать, значит жизнь в картине будет не гладкой.

Слава богу, что к тому, восьмидесятому, году я уже не боялась рисковать, идти против течения. Удары, сплетни подтачивают, конечно, ранят. Но когда ясно видишь свою линию роли, ничего… Актер Анатолий Васильев лишился большого диалога, но выиграл. Недосказанность дает волю зрительскому воображению, рождает перспективу, держит интерес, напряжение. Ну, а что хорошего, если о герое узнаешь все сразу с первого кадра. В результате диалог на экране выглядит так:

— Рита, я идиот, еду сегодня и думаю: ну почему я тебя так долго не видел? О? А ты помолодела лет на десять… (Это важно). Ну, я сегодня опоздаю на работу… Танька в школе? (Ясно, что он не случайный гость в ее доме). Слушай, ты здесь… (подразумевается, около ЗАГСа) неужели?.. Кто же он?

— Гаврилов (это первая ее реплика).

— Просто Гаврилов?

— Лев.

— О-оо! Я вижу, ты влюблена…

— Я люблю.

— М-м, больше, чем меня?

Долгие взгляды героини и героя, в которых все подробности того, что написано в большом диалоге режиссерского сценария. Позже зритель поймет, что Слава — человек несвободный. Он — ее горькое прошлое.

Ну что мне было делать, если я видела и чувствовала эту женщину сегодняшнего дня по-другому. Я ее должна была — очень хотела — перебросить даже в завтра. Мне было важно, как она одета, как она в этот свой звездный день преображается, как меняется ее походка, лицо, взгляды, вкусы. Все-все меняет в ее жизни этот день, за который она пережила столько жизней! Это такой день, когда к черту все бытовые подробности. «Может ли она на свою зарплату купить модное платье?» Это чисто мужской вопрос. Надо знать женщину в счастье или в крайней степени отчаяния. Она тогда может все, все! Потом она будет тихо плакать и называть себя дурой. Это потом она будет выплачивать долги и сидеть на сухомятке. Но в тот день! И я «дула свое». Мои костюмы вызывали раздражение режиссера: «Это не моя Рита. Это „Графиня из Гонконга“. Действительно, где у нас среди бела дня увидишь женщину в золотых туфлях, в замысловатом платье с высокими плечами, женщину из журнала мод? Да вы что? Согласна. Но тут и был риск. Гипербола. Именно сценарий меня на это и натолкнул. Когда героиня отдает беременной девочке свое свадебное платье — все равно Гаврилов не явился, пусть хоть юное создание с матросиком будут счастливы — Рита остается в смешном полудетском платье и бредет в парикмахерскую к своей подруге. Приятельницы решают начать новую жизнь — вспомнить прогулки в молодости, когда все мужчины „штабелями падали“.

„…Прямые, с гордо поднятыми головами, они шагают под звуки военных труб, и осенние листья кружатся у них под ногами. Глаза шальные, в груди клокочут страсти. Рита была уже в третьем за сегодняшний день наряде. В простом, но элегантном. Соблазнительная женщина!“ — так написано в режиссерском сценарии.