Апофеоз Судьбы

– Куда собрался, ты? – прозвучал охрипший голос за спиной, и лезвие чуть было не вошло под кожу Эдвина. – Я видел, как ты молился для этих еретиков. Думаешь, я не знаю, кто ты?

Вдруг колесо повозки провалилось под рыхлый скат крутого обрыва. От тяжести один край ее ушел вниз, а другой резко приподняло и тряхнуло. Телега начала заваливаться, завизжали в постромках лошади. Нож, угрожавший Эдвину, выскользнул из руки стражника.

Не успел священник что-либо сообразить, как его внезапно схватили за одежду и поволокли к краю дороги, а затем столкнули в неглубокий овраг. Все это произошло очень быстро: едва только повозка перевернулась, двое из нее уже исчезли.

Прямо за крутым склоном, за густыми еловыми ветвями грызли удила, нервно переступали в ожидании две испуганные лошади. Привыкшие к войне птицы, только-только вернувшиеся на макушки деревьев после прогремевшего поблизости взрыва, снова взлетели, когда беглецы продирались сквозь подрост. Скользя как тень среди ночи, мужчина помог Эдвину взобраться на лошадь, сам уселся на другую, и они погнали. Птицы вновь разлетелись в разные стороны. Лес опустился в глубинное молчание, равнодушный и к затихающему топоту копыт, и к разъяренным взглядам стражников, у которых из-под самого носа умыкнули арестанта.

Часть I

ГЛАВА 1

Осень 1517 г.

Завещанный две сотни лет тому назад Альбрехтом II, Виттенберг являлся владением, расположенным по среднему течению Эльбы. По всей ширине он окружен плечистыми склонами холмов и, если взглянуть с высоты, обрамлен редкими, но уютно расположенными деревцами. Виттенберг оказался местом чреды событий, которые стали причиной большого раскола всего духовного режима, избранного авторитетной папской церковью.

Тихое и почти пасторальное место стало центром жарких дебатов, расползшихся вскоре по всей стране. Мартин Лютер4 потряс общественность своим духовным протестом, разместив на двери замковой церкви девяносто пять громких тезисов. В эти дни священная римская империя оказалась в глубоком смятении. Тезисы были адресованы папской церкви, которая продавала индульгенции5 простолюдинам, верящим, что так они смогут купить спасение души на том свете. И это не все, в чем Мартин обвинял католиков. Этот режим, как считал Мартин, был воплощением узаконенной ереси, унизительной лжи, которая разъедала веру людей изнутри.

Мартин хорошо это понимал, а его страх не был привязан к людям. «Страх перед Богом – единственный страх, полезный человеку», – считал он. Харизматичный доктор теологии, а в душе простой монах, и манерами, и речами Лютер с самого своего появления в городишке стал привлекать к себе симпатии широкой набожной публики. С каждым днем римская клира в его проповедях принимала все более увечные формы, а бездуховную церковь он предавал остроумным насмешкам. В Мартина стали влюбляться молодые, радикально настроенные прихожане и студенты, за ним готовы были следовать те, кто вчера еще считал себя истовым католиком. И все же его теснили фанатичные подстрекатели: воинствующие, маловерные и необращенные миряне, а также ненавидящие его представители папской церкви, целью которых было не благо человеческое и не дело Божье, а лишь достижение высокого сана.

Напряжение вокруг Мартина Лютера росло; вскоре дошло до того, что его лучший друг Иоганн фон Штаупиц был вынужден сложить с себя сан генерального викария и бежал в Зальцбург в страхе за свою жизнь.

На этом представители высшего духовенства не остановились. Следующая волна их гнета привела к тому, что, поддавшись давлению папы, Иоганн, когда-то лично пригласивший молодого монаха-августинца на теологический факультет Виттенбергского университета, дал одобрение карательной булле против Мартина.

Но к тому времени преобразования, начатые силами Мартина, зашли очень далеко, они набрали необратимый ход. Страна разбилась на два лагеря, а путь назад был огорожен золотыми узами Божьего провидения.

ГЛАВА 2

Эдвин Нойманн родился в семье католического диакона, его семья долгие годы скиталась в поисках укромного уголка. Увы, поиски были безуспешны, а судьба оказалась сурова. В Мюльберге они потеряли кормильца: отец, обвиненный в измене папской церкви, был заключен в темницу и умер в ней от номы. Маленькую сестру и мать не обошла злосчастная поговорка «Von Pocken und Liebe bleiben nur Wenige frei6». Если кому-то и удавалось отделаться лишь язвенной сыпью, болью в суставах и простым недомоганием, то им (истощенным от постоянного недоедания и обессиленным скитаниями) повезло меньше остальных. Спустя месяц после приступов боли и слабости оспу сопроводила лихорадка, которая медленно и безжалостно забрала у них остаток сил, а затем и жизнь.

Повзрослев, Эдвин часто вспоминал, как в детстве сидел у трех одиноких могил на бледном лугу. Над полем небо просматривалось особенно широко. Оно отталкивало своим величием, раздражало, заставляло страдать от беспомощности.