Апокалипсис

— Очень любезно с вашей стороны, брат. Знаете, полет был довольно длительный, и я, признаться, порядком устал. Возможно, начинаю стареть, как любит говорить кардинал Реджани. — В глазах Франкино блеснул огонек: сам-то он в это не верил. — Ведь когда человеку переваливает за пятьдесят, с ним может случиться всякое… Причем не всегда это зависит от желаний самого человека. Как бы он ни заботился о себе, возраст — дело серьезное… — Франкино умолк и с лукавой ухмылкой посмотрел на священника. — А вы, наверное, как всякий истинный американец, не забываете заботиться о своем здоровье?

— Боюсь, ваше преосвященство, я уделяю ему даже слишком много внимания, — скромно потупился отец Макгвайр. — Как только у меня появляется возможность, я совершаю по утрам пробежки, а вечером, перед сном, регулярно занимаюсь гимнастикой.

На протяжении всего разговора, пока они выходили из здания аэропорта и усаживались на заднее сиденье роскошного черного лимузина, с лица Франкино не сходила приятная мягкая улыбка. Наконец Макгвайр постучал пальцами по стеклянной перегородке за спиной водителя и дал тому знак трогаться. И только тогда Франкино положил на сиденье между собой и священником черный атташе-кейс, с которым до этого ни на секунду не расставался.

— Надеюсь, монсеньер, ваш полет был спокойным и обошелся без всяких неожиданностей? — вежливо поинтересовался Макгвайр.

— Да. И слава Богу, он уже кончился. Честно говоря, мне больше нравятся обратные перелеты — из Нью-Йорка в Рим. Потому что я обычно сажусь на ночной рейс и сплю всю дорогу до самой посадки. Но лететь из Рима сюда — всегда для меня большая проблема. А вы ведь еще не бывали в Европе, если не ошибаюсь?

— Нет, не приходилось, — ответил Макгвайр с ноткой сожаления в голосе.

— Ну, ничего; мы исправим эту оплошность, как только закончим наши дела в Нью-Йорке. Я могу взять вас с собой в Ватикан. Будете работать со мной. А возможно, мне удастся устроить вас и в аппарат кардинала Реджани.

— Монсеньер! Вы, должно быть, переоцениваете мои возможности. Я не уверен, смогу ли оправдать ваше доверие и достоин ли вообще столь высокой чести…

Франкино внимательно посмотрел Макгвайру в глаза.

— Я ценю вашу скромность, святой отец. Но уверен, что за ней кроются не менее замечательные достоинства… Ведь вас выбрали, чтобы оказать мне помощь в одном очень специфическом деле, именно благодаря вашим способностям и таланту. Вы — один из самых образованных и опытных священников во всей здешней епархии. И вас ждет блестящее будущее.

Лицо Макгвайра залилось краской. Мысль о такой головокружительной карьере ему даже не снилась.

Они ехали молча до тех пор, пока машина не оказалась на Лонг-Айлендском скоростном шоссе.

Макгвайр повернулся к Франкино.

— Монсеньер, у нас возникла одна проблема… — осторожно начал он.

— Проблема? — встрепенулся Франкино.

— Ну, в общем, произошло нечто незапланированное… Совершенно неожиданное.

Франкино совсем не нравились всякие неожиданности. И он ясно дал это понять еще в самый первый день их знакомства.

— Так что случилось? — взволнованно спросил он.

— Вчера ночью в этом доме произошло убийство. Франкино чуть не застонал от досады и неподвижно уставился перед собой, с горечью осознавая услышанное.

— Да-а… — только и смог выговорить он.

Макгвайр сообщил ему все подробности происшедшего, а потом откинулся на сиденье, ожидая, как Франкино отреагирует на эту новость. Сам он не был уверен, что убийство имеет какое-то отношение к их сугубо церковному делу.

— Конечно, — начал Франкино ровным, лишенным всяких эмоций голосом, — это не кто иной, как заклятый хитрец Чарльз Чейзен. Таков его способ заявлять о своем появлении.

— А кто такой Чарльз Чейзен, монсеньер? — осторожно поинтересовался Макгвайр. Ему вдруг показалось, что Франкино начал молиться про себя.

Но тот как-то странно улыбнулся и тут же ответил:

— Чарльз Чейзен — это Сатана! Макгвайр почувствовал, как по спине его пробежал холодок.

— Сатана? — переспросил он.

— Да. Это пугает вас?

— Конечно… Но я не уверен, что вы имели в виду…

— Я имел в виду именно то, что сказал, — перебил Франкино. — Человек по имени Чарльз Чейзен и есть Сатана в своем земном воплощении.

Макгвайра сковало оцепенение.

— Но в этом доме нет жильца с таким именем…

— Боюсь, что теперь уже есть, — горько усмехнулся Франкино. — Я бы очень удивился, если б это убийство оказалось случайным.

— Я не понимаю… Ничего не понимаю, — сокрушенно вздохнул Макгвайр, устремив взор вперед, на небоскребы Манхэттена, до которых было уже рукой подать.

—  — А вам и не следует понимать все! Пока от вас требуется лишь внимательно слушать и выполнять все, что вам говорят. Но самое главное — вы должны хранить тайну и ни в коем случае никому не рассказывать о том, что узнаете, увидите или сделаете.

— Монсеньер, вам не стоило напоминать об этом!.. Ведь именно так мы и договорились с самого начала. И я дал вам клятву… Но, может быть, у вас возникли сомнения по поводу моей преданности или вы не уверены в силе моего характера?