Апокалипсис

Отпрыгнув назад, Энни бросилась по лестнице на второй этаж, но снова споткнулась и упала лицом на ступеньки. Еще лежа, она взглянула наверх и увидела там, двух подростков, неторопливо приближающихся к ней с верхней площадки. Они тоже дико скалились в беззвучном злорадном смехе. Каждый держал в руке по огромному ножу.

— Господи! — в отчаянии закричала Энни. — Помоги мне!

Парни подходили все ближе. Энни попятилась, оступилась и скатилась с лестницы на пол гостиной. Она была уже на грани беспамятства.

Но тут старик резко вздернул ее за волосы, а парни сразу же сорвали с нее юбку и блузку. Энни успела ударить одного из них в пах ногой, но в этот момент старик схватил ее за правую грудь и приставил нож к горлу. А потом несколько раз с силой стукнул кулаком в лицо.

— Проси пощады! — потребовал он.

— Пожалуйста, — взмолилась Энни. — Насилуйте меня, делайте, что хотите, только не убивайте!

И тут все трое разразились диким, безумным, леденящим кровь хохотом. Девушка замолчала, переводя полный ужаса взгляд с одного убийцы на другого. А потом неожиданно присела и из-под ног старика кинулась к закрытой входной двери. Но дверь оказалась предусмотрительно запертой. На мгновение Энни обернулась и увидела, что все трое медленно подходят к ней с разных сторон. И тогда, не раздумывая, она отскочила к окну и прямо через стекло бросилась на улицу, тяжело упав лицом вниз на мокрую землю. Вся ее кожа была в глубоких порезах, а некоторые осколки стекла так и застряли в теле угрожающими блестящими занозами. Но она уже не замечала этого. Девушка тут же вскочила на ноги и понеслась через поляну к опушке леса, с трудом продираясь сквозь молодую поросль. За спиной она слышала голоса трех мужчин, угрожающих ей самой лютой расправой.

Энни бежала к главной дороге, на которой они застряли вчера. Голоса преследователей звучали все ближе. Она чувствовала, что начинает слабеть от потери крови и почти ничего уже не видит перед собой… Ничего, кроме мягкого света впереди, который возник совершенно неожиданно, как только она взобралась на невысокую каменную стену, внезапно вставшую на ее пути, а потом спрыгнула с нее с другой стороны. С каждой секундой свет становился все ярче и, казалось, исходил откуда-то из-за деревьев по ту сторону дороги. Хотя, насколько она помнила, ничего подобного они с Бобби не проезжали.

Шаги преследователей вывели ее из временного оцепенения. Энни мельком глянула через плечо. Трое мужчин уже стояли на каменной стене и смотрели вниз, не обращая никакого внимания на проливной дождь. И Энни снова побежала вперед, отчаянно продираясь сквозь густые ветви деревьев. Она бежала к этому яркому свету. Хотя, может быть, он был просто обманом зрения или игрой ее воображения… Может, там и нет никакого света, а есть лишь дьявольский трюк природы, мираж, вызванный ее отчаянием?.. Но если это действительно только сон, думала она, с трудом пробиваясь вперед, то кошмар обязательно должен кончиться. Как только она откроет глаза. И окажется, что Бобби лежит рядом с ней и давно уже спит. И огонь в камине горит по-прежнему ярко. А в комнате тепло и спокойно. Только бы все это оказалось страшным сном!.. Энни застонала, услышав, как старик окликнул ее по имени. Откуда он мог знать, как ее зовут?

Девушка спустилась в небольшую лощину и снова бросила взгляд в сторону странного мелочно-белого зарева. Да, теперь она видела его совершенно ясно. Это не был обман зрения или галлюцинация. И до источника света оставалось уже не больше ста футов. Она удвоила свои усилия, сознавая при этом, что преследователи нарочно идут за ней не спеша, словно наслаждаясь ее отчаянием. И тут, откинув в сторону сразу несколько тяжелых ветвей, Энни очутилась на небольшой лужайке. Прямо перед собой она увидела сутулую женскую фигуру в одежде монахини. Это от нее исходило то удивительное сияние, которое так манило девушку. Распухшие глаза старухи были затянуты пеленой катаракты, а кожа пожелтела и сморщилась, как глина на солнце. Тонкие синюшные губы ее беззубого рта были плотно сжаты, а неподвижное восковое лицо обрамляли высохшие седые волосы. Женщина медленно и тяжело дышала, сжимая в руках золотое распятие.

Энни приблизилась к монахине и упала к ее ногам. Следом за ней на лужайку выбежали трое мужчин, но тут же остановились. Увидев монахиню, подростки немедленно отступили и скрылись в тени деревьев. Однако старик остался. Правда, он выронил нож и, подойдя чуть поближе, начал сильно трястись.

— Ты, Божья п…а! — в бессильной ярости заорал он. Энни съежилась. Его голос, словно кнут, хлестал ее по ушам. Она затравленно взглянула на старика, потом — с мольбой и надеждой — на монахиню.

Старик тянул к монахине свой скрюченный указательный палец.

— Я проклинаю тебя, сестра Тереза! — скрипучим голосом выкрикивал он.

— И я еще припомню тебе этот день!.. Так и знай: твоя служба скоро закончится. — Он сделал еще шаг вперед. — И тогда мои слуги переступят эти границы. Я, Чарльз Чейзен, говорю тебе, что этот миг уже близок!