Апокалипсис 1920

— Я? — свинка нахмурилась, — Ну вроде как я его прислуга. Хотя… теперь я вроде вполне свободная женщина и просто помогаю старику. — она почесала подбородок, — Пожалуй это зависит от того, кто победит в гражданской войне.

— Вы в этом не уверены? — я с прищуром посмотрел на неё, чтобы слегка вывести из равновесия и заставить проговориться о большем.

Но она осталась невозмутима:

— Уверена. Я думаю, это будут наши.

Кого она имела в виду под "нашими" я так и не понял, но ответ этот был достаточно бескомпромиссен, чтобы я бросил попытки подобным образом расшатать её спокойствие и перешёл к конкретным вопросам.

— Ладно, поговорим о насущном. Когда его нашли?

— Под вечер. Он заперся у себя с самого утра и совсем не отзывался. Мы забеспокоились и решили вынести дверь. Так и нашли его. Сначала вызвали милиционера. Он первично осмотрелся, а затем решил передать дело вам. Больше никто и ничего внутри не трогал.

— Совсем никаких шумов не было?

— Нет. Он как зашёл, так и затих.

— Кто и когда последний к нему заходил?

— Кажется… — она вновь почесала подбородок и задержалась с ответом, будто бы думая о чём ей стоит говорить, а о чём нет, — Вчера к нему приходил его бывший ассистент, Заречный Павел.

— В котором часу?

— Я уж и не помню… — она отвела взгляд.

— Он практиковал, как врач, верно? — спросил я, с порога комнаты приметив лежавший на ореховом столе стетоскоп.

— Да… — вновь неуверенно произнесла моя собеседница.

— Значит, наверное, у него должна была быть книга приёмов? Ну та, в которой написаны имена посетителей и время встречи с ними.

Она помялась на одном месте и нервно притопнула ногой. Я продолжал наседать:

— Могу я её посмотреть?

Она неловко кивнула и стала удаляться куда-то вглубь квартиры, но на один момент я её остановил и грозно сказал:

— Если там сейчас не будет страницы или последние пометки будут замазаны, то я вас арестую за препятствование действиям органам советской власти. Ну так, мало ли вы решите сейчас сделать что-то, о чём потом пожалеете.

Не ответив, свинка быстрым шагом проследовала в, по всей видимости, свою комнату и оттуда послышался отчётливый звук перебирания всякого хлама. Чтобы у неё было меньше желания совершать опрометчивые действия, я последовал за ней и встал на пороге уже её коморки. Вскоре она достала книжку в толстом кожаном переплёте и дрожащими руками передала мне.

Я взял фолиант в руки и пролистал жёлтые страницы, сверху донизу расписанные именами и датами, вплоть до самых последних страниц. Там, вчерашним числом, действительно числился гражданин Павел Заречный. А вот уже сегодня утром была интересная запись: "Девять часов, Матфей".

Я вопросительно посмотрел на женщину, скрючившуюся на против меня:

— Значит, никого не было сегодня? А не вы ли вписали посещение мертвеца неким Матфеем?

— Я.

— Кто это такой?

— Я не знаю… — она стыдливо потупила взгляд.

— Но вы же это и записали, разве нет?

— Доктор Шариков меня попросил об этом после того, как встретился со своим коллегой, с Павлом.

— И? Что было дальше?

— Этот Матфей не пришёл. Вернее, я никого вчера не видела из посетителей доктора. Он заперся и всё тут.

— Другие соседи подтвердят эту информацию?

Вместо ответа, женщина легонько несколько раз кивнула головой.

— Хорошо, когда они просыпаются?

— Часам к восьми.

— Отлично, я их опрошу. А пока скажите, где я могу найти этого Павла? Если уж о Матфее вы действительно ничего не знаете.

— Кажется, он живёт в другом конце города, на Пречистенке, в доходном доме.

— Ладно, мы туда съездим.

— Может… — она с придыханием обратилась ко мне, будто бы желая задобрить, — Вы останетесь ночевать у нас? Правда свободная кровать у нас только одна, профессорская, но я могу…

— Нас устроит. Мы осмотрим комнату, а затем проведём оставшуюся ночь у вас.

Печать первая — Феликс — Кадавр с чёрным сердцем

Пока Йозеф общался с не самой приятной дамочкой, я осматривал труп. Седой пёс распластался на ковре, широко раскинув свои сухие руки и ноги. Он был одет в довольно приличный атласный жилет, строчные брюки и белую рубашку, будто бы готовился к какому-то важному приёму.

Но теперь его костюмчик едва ли можно было надеть на какое-нибудь светское мероприятие. Не только потому, что он был бы снят с трупа, но и потому, что все элементы одежды были пропитаны кровью до состояния мокрых красных тряпок. А на рубашке, в районе груди, был огромный прорез.

Вероятно, удар был нанесён довольно широким клинком, а кроме того, ещё и острым, ведь пробраться за рёбра не так-то и просто. Я расстегнул пуговицы, обнажив место удара. Кроме него, на свет также вышло и совсем уж удивительное открытие: доктор тоже был проклятым. Чуть левее от центра груди, и, соответственно, раны, красовалась чёрная пузырчатая опухоль. Прямо там, где должно было быть сердце.

Это интересно, так как не часто встретишь среди людей, близких к высшему свету, подобные, "чёрные" виды проклятий. Обычно люди с такими дефектами были крайне стигматизированы и изгонялись…