Апокалипсис 1920

И так, учитывая высоту колокольни, между нами было примерно метров сто или сто пятьдесят, или чуть больше. Мул плёлся, прихрамывая со скоростью около трёх километров в час, прямо в мою сторону. Ветер был сильный, примерно двадцать узлов. Учитывая крупные капли дождя и расстояние, необходимо было целиться не только с небольшим опережением, но и, при этом, взять прицел значительно выше левее, супротив направления воздушных масс.

Дипод сбавит колыхание оружия и, учитывая, что руки у меня не дрожат, а дышу я очень даже спокойно, остаётся только нажать на скобу и…

Внезапно прозвучал выстрел. При чём, вовсе не мой. А затем ещё один, и ещё.

На площади, будто из неоткуда, возникла Мария. Стреляла она не слишком точно. По крайней мере, не один из её выстрелов так и не достиг Щёткина. Тот бесцеремонно бросил тело койота и, достав пистолет, стал отстреливаться от внезапно возникшего противника. Будучи на очень открытой площади, их перестрелка выглядела абсолютно сумбурно: оба были слишком напряжены для того, чтобы стрелять точно, а отсутствие укрытий мешало перевести дух и попытаться прицелиться. Они просто стреляли друг в друга, не в силах попасть.

Когда Мария разрядила свою кавалерийскую винтовку Каркано, она отбросила её в сторону и перешла на пистолет Фроммера. Мул же не имел при себе иного оружия, помимо громоздкого револьвера, а потому, когда тот разрядился, ему пришлось применить свою силу.

В ней не было решительно ничего особенного. Его проклятие всего лишь позволяло замедлять движение вещества, уменьшая скорость частиц любого материала. В довольно небольшой области перед собой, он мог "заморозить" всё, чего только коснулся, "передавая отсутствие движения". Так, он моментально создал перед собой импровизированный "щит" в полный рост, состоящий из голубого кислородного льда.

Пробить пулей такую глыбу было бы и так невозможно. Но, насколько мне было известно, этот проклятый передавал среднюю скорость движения молекул и тем вещам, которые касались зоны поражения. То есть, снаряд или, живое существо, что коснулось бы такого льда, само бы точно превратилось в ледышку.

При этом, для поддержания температуры, мулу было достаточно одной руки. Второй же он неуклюже пытался перезарядить револьвер, с большим усилием держа его зажатым под коленом, между икрой и бедром раненной ноги. Эта картина забавила не только меня, но и Зефира, который встал рядом со мной и с таким же воодушевлением наблюдал за происходящим:

— Не хочешь вмешаться? — спросил он у меня, украдкой.

— Нет, давай лучше развлечёмся. Как в старые-добрые, mate.

— Хм, и на кого ты поставишь на этот раз? На огонь или лёд?

— А ты хочешь поменять фаворита? Я бы повторил свою ставку на моих несчастных друзей.

— Что ж, тогда и я вынужден снова поставить на победителя. Удвоим приз? Как насчёт отдать мне в качестве выигрыша… Новую Зеландию?

— Ты бы ещё штат Квинсленд попросил! Нет, это не удвоение. Это… умножение в тысячу раз? Нельзя повышать ставки настолько быстро.

— Почему нет? У Грегаля, я так выиграл половину Африки выиграл.

— Он дурак и со мной это не прокатит, ты же знаешь. Давай так, к острову Рождества и архипелагу Килинг, которые я тебе проиграл в прошлый раз, я могу прибавить Норфолк и… Тасманию.

— Тасманию? Смело. — Зефир хищнически улыбнулся, — А что попросишь, если победишь?

— Половину твоего куска Антарктики. И, когда я вернусь из Альчеры, ты можешь как обычно устроить шоу.

— Хочешь, чтобы я специально поддался и просто так отдал тебе Антарктиду?

— Я вообще-то все свои острова на это поставил!

— Я готов пойти на спор, если обещаешь, что при проигрыше… хоть раз побудешь на моём месте.

— На это я могу согласиться.

Мы пожали руки и стали наблюдать за развитием событий. Пока мы общались, мул уже успел перезарядиться и теперь, не имея особого обзора, боялся выглянуть из своего укрытия. Мария же не спешила двигаться. Да, она была в несколько более уязвимом положении и всё ещё стояла на открытой местности. Но эта небольшая передышка позволила ей стабилизировать своё состояние и привести организм в боевой режим. Сорвавшись с места и попытавшись обойти своего врага, она бы точно потеряла концентрацию и точность прицела. Преимущество в возможности прицелиться было гораздо важнее возможности стрелять из безопасного укрытия.

И Мария действительно смогла им воспользоваться. Когда Щёткин слегка засветил свою кисть с револьвером, она тут же всадила резвую пули прямиком в его запястье. От такого пистолет выпал из проклятой ладони, разлетевшись на куски, при падении на каменное покрытие.

От резкой боли, мул потерял концентрацию и машинально схватился второй рукой за место раны, пытаясь перекрыть кровь. Этим, он опустил свой кислородный щит, и оказался у Марии как на ладони. Та без сомнения всадила пулю ему между глаз.

— Это было быстро… — проговорил Зефир.

— Ещё бы. Мне в последнее время везёт на выигрыши в пари. — сказал я и снова прильнул к прицелу.