Апокалипсис. 20**год

Чёрт возьми, как же хорошо я жил раньше до этого рокового дня! Я имел всё: материальный достаток, интересную работу, красивую подругу… Что теперь с ней стало? Дошла ли Настя до Сарова? А если нет?! Сердце сжалось. Да всё к тому и идёт. В конце концов каждый живущий освободится от своей физической оболочки и душа его получит по заслугам. Интересно, а что ждёт мою душу? Лучше об этом не думать. Сомневаюсь, что меня ожидает радужная перспектива бесконечного благоденствия. А что будет, если я к концу потеряю душу, вытравлю её голодом и тоской? Если я стану телом? Противно! Нет, душу надо сохранить, ведь это единственная ценность. Хотя, зачем она? Не понимаю… Но точно знаю, что нужна. Да. Быть может, душа – это я сам…

Наконец, мои запасы еды совсем иссякли. Что же теперь есть? Чем жить? Когда я ходил за водой, заметил, что на улицах стало не только безлюдно, но и безтварно: ни одного животного, ни одной птицы. Неужели их всех съели?!… А сколько человек может прожить на одной воде?

Четыре дня я держался. С улицы часто слышались крики, плач, причитания доносились из соседних окон.

На пятый день я чувствовал себя совершенно измождённым, истерзанным. Когда всё это закончится?! Я уже сам готов убить кого-угодно из-за куска хлеба. Если бы знать, у кого есть этот кусок!

За стенкой послышались стоны и крики: «Убили! Убили!»… У соседей беда. Хорошо, что я один. Как там родители? Знал бы, что доживу до такого, застрелился бы заранее. Я съел, всё, что можно было съесть в квартире, даже пальму, которую Настя подарила мне на прошлый день рождения. Как же мне плохо!

За окном послышался звук горна.

– Спаситель! Спаситель! – зычно кричали голоса, – Он вернулся, чтобы спасти нас! Он идёт сюда! Он творит чудеса, кормит голодных, исцеляет страждущих! Он открывает путь к вечному покою и благоденствию!

По улице на красивых белых лошадях ехали трое в белых одеждах: мужчины и женщина. Они возвещали о Втором пришествии. За ними тянулась огромная толпа изголодавшихся слабых людей.

Неужели конец?! Я выбежал в толпу.

Мы долго шли вперёд и вперёд под лёгким белым снегом. К нам присоединялось всё больше и больше народу. Многие обессиленные падали в пути. Почти никому не помогали подняться, просто перешагивали. Меня окружали люди с пустыми, потухшими глазами.

«Не может быть, чтобы ни у одного из них не было души!»

Вероятно, я сказал это вслух, потому что, идущий рядом мужчина ответил мне:

– Душа есть у всех. Она – есть жизнь. Я это понял только сейчас. Но многие похоронили её заживо… или продали дьяволу.

У меня не было сил разговаривать. Я был почти уверен, что похоронил свою душу заживо. Значит, она была у всех…

Наконец, мы остановились у подножия высокого холма и стали располагаться на ночлег. Всадниками было обещано, что Пророк встретит нас утром и утолит наш голод и жажду.

– Вы узнаете, когда наступит утро!

После этих слов они поднялись на холм и растворились где-то вышине.

– Ничего не остается, как только поверить им.

– Они нас кинули, это ясно!

– С голодухи не заснёшь!

– А, если это лжепророки?!

Люди не знали, что думать, кому верить, как быть дальше.

Я лежал на холодной земле и слушал, как ноет мой стянутый изнутри желудок и желудки лежащих вокруг. Дети тихо плакали.

Постепенно небо стало обретать яркий рыжий цвет с отблесками пурпурных оттенков. Ясно, что это был рассвет.

Люди закопошились. Многие стали молиться. Я не умел этого делать и потому молча ждал, что будет. Сердце билось всё чаще.

Подул резкий ледяной ветер. Женщины обняли детей, люди теснились друг к другу. Стало холодно и мерзко.

Над нашими головами начало разверзаться небо, и яркий красный свет стеной пролился на возвышающийся перед нами холм.

Наконец свет погас, и высь обрела ровный багряный отлив.

На вершине холма мы увидели человека в просторном белом одеянии, в одной руке он держал краюху белого хлеба, в другой – красивую резную печать. Лицо его было спокойно и уверенно.

– Это Спаситель!

– А Спаситель ли это?

Люди длинной очередью потянулись к нему. Он говорил с каждым, поднявшимся, и если голодный брал хлеб из рук пророка, то последний ставил на лбу человека печать, которая больше походила на клеймо в виде китайского иероглифа. Клеймёный шёл налево. На человека, отказавшегося от хлеба, пророк безнадежно махал рукой, и голодный уходил направо.

Что же там за холмом? Неужели конец мучениям?

Вот и я поднялся на вершину и подошёл к пророку.

– Утоли свой голод горячим хлебом, сын мой, – ласково обратился он ко мне, – И тогда я поставлю на лбу твоём знак, постигшего смысл бытия. Ведь лишения, что ты перенёс, несомненно, открыли тебе Истину, единственную верную: человек есть существо из плоти и крови, и жизнь его теряет смысл, если он не в силах удовлетворить желаний плоти своей.

– Да, но как же душа? – спросил я, въевшись голодными глазами в хлеб, источающий вкуснейший запах, – Неужели душа – ничего не значит?