Апокалипсис

В последующие месяцы Арти показывал мне окрестности. Он родился в Кан-хабе и знал его вдоль и поперек — и даже вглубь. Без его опеки я бы, наверное, погибла в первый же год. К тому времени, когда такие отбросы общества, как мои родители, получили доступ под радиационные щиты, в большинстве секторов уже царило полное беззаконие, и десятилетнего ребенка запросто могли прикончить, если он не знал, куда бежать и где прятаться. Арти научил меня всему и даже больше. В нашем далеком детстве он был моим спасителем; теперь пришла пора возвратить долг.

Мы прятались от гражданского патруля в Б-4, когда он впервые назвал меня именем, которое я восприняла как свое настоящее. Это было давно, когда сестры-просветительницы еще пытались содержать в Б-4 школы, а это было ближайшее место к Б-9, где жили мы с Арти. Школа меня мало привлекала, но мама хотела, чтобы я училась, а Арти считал, что пробираться в Б-4 ничуть не опаснее, чем жить в Б-9. По большей части так оно и было, но только если не попадаться гражданскому патрулю.

В тот день мы знали, что надо ждать неприятностей, потому что во время переклички парта Мелиссы пустовала, и на перемене прошел слух, что ее останки нашли в мусорном баке. Так что вечером того дня гражданский патруль вышел на поиски кого-нибудь, кого можно было бы наказать. Как всегда, их излюбленной мишенью были жители Б-9. Мы с Арти пробирались, прячась то в тени, то за колоннами, то поверху, то под землей, стараясь держаться от патруля подальше. Из-под брошенной ремонтной тачки мы наблюдали, как патрульные заловили троих подростков, гонявших по улице обручи.

Вначале их, видимо, сочли за жителей Б-4, потому что патрульные уже пошли было прочь, но тут один из подростков что-то сказал. И патрульный попросту застрелил его. Застрелил из арбалета, потому что лазерное и огнестрельное оружие в хабитатах было строго запрещено — существовала опасность повреждения радиационного щита. Остальные парни схватились за ножи, и патруль пристрелил тех двоих тоже.

Я и прежде видела, как умирают люди, — за пределами щита жизнь была еще опаснее. Но в первый раз я точно знала, знала наверняка, что шевельнись я — и стану следующей. Один из патрульных принялся пинать подростков, чтобы убедиться, что они действительно мертвы. Другой расстегнул у первого парня штаны и отрезал его половые органы. «Это тебе за Мелиссу», — сказал он и швырнул окровавленный комок плоти через дорогу. Комок шлепнулся прямо рядом с тачкой, за которой мы прятались.

Меня затошнило от ужаса и омерзения. Я зажала рот рукой, чтобы не завизжать; Арти притянул меня к себе, крепко обнял и прижал мое лицо к своей тощей груди.

— Ш-ш, — выдохнул он мне в ухо, понимая, насколько я перепугана и что может случиться, если патрульные нас услышат. — Они не причинят тебе зла. Они не могут сделать это, Фей, потому что ты — волшебница.

Я так удивилась, что перестала плакать, гадая, о чем это он. Мне не было видно патрульных, поскольку он прижимал меня к себе, но через минуту-другую он отпустил меня, и я поняла, что они ушли.

— Как ты сказал? Волшебница? — еле слышно прошептала я, потому что не знала, далеко ли они.

— Они уже ушли, — прошептал он в ответ. — Волшебница. У тебя волшебное имя.

Я высказала ему все, что о нем думала в тот момент.

— Может, оно и так, — согласился он, внимательно приглядываясь к дороге, чтобы удостовериться в безопасности. — Тем не менее «Фей» похоже на «фея Моргана», разве нет?

Он начал выбираться из-под тачки.

Я выползла вслед за ним.

— А кто это?

— Сестра короля Артура, — сказал он. — Она была волшебницей. Она увезла Артура на остров Авалон, где он обрел бессмертие.

Вечером Арти вскарабкался по водосточной трубе в мою комнату, и мы сидели в темноте, а он рассказывал мне про короля Артура и его рыцарей — людей, которые заступались за обездоленных, вместо того чтобы притеснять их; людей, которые сражались со злом своего времени и неизменно побеждали. Много лет спустя я узнала, сколько он напридумывал в ту ночь в дополнение к тем сюжетам, чтобы я поверила в то, что когда-то существовали люди, которые сражались за справедливость и почитали за честь защищать слабых.

В ту ночь я приняла имя Морганы, но не потому что поверила, будто оно волшебное. Просто я нуждалась в надежде и нашла ее в моем собственном Артуре — Арти. Мне было приятно считать себя его сестрой — это было такое надежное, глубокое чувство, что его невозможно описать.

Не меня одну привлекал Арти. Когда мы встретились, он уже начал обретать приверженцев: детей, с которыми он вместе рос, или тех, которые вроде меня стали его друзьями. Вместе было более безопасно, если, конечно, не нарвешься на арбалеты. Нашей группе обеспечивал безопасность десяток ножей: отобрать их сразу было бы не так-то просто. А потом мы открыли другой источник безопасности — вернее, открыл его Арти, и это открытие изменило его. Оно изменило всех нас.