Апокалипсис для избранных

Идти было недалеко. Огромные южные звезды пылали на небе, как прожекторы, освещая путь. Все вокруг Уте казалось нереальным, словно это был сон. Ей казалось, что она присутствует на спектакле в театре, который очень любила посещать за годы учебы с подружками.

Но, сейчас вместо того, чтобы сидеть в партере и внимать происходящему на сцене, она сама выступает, и ее роль главная в этом представлении.

Шаман встретил дружелюбно молодоженов. В его хижине пахло приятными благовониями и горело несколько свечей. Аромат видимо исходил от них.

Посредине помещения лежал широкий матрас, на котором молодожены должны были под наблюдением шамана и в присутствии свидетелей совершить обряд соединения душ и тел.

В то время, как свидетель Эйрик с закрытыми глазами и отрешенно продолжал стоять с расстроенным видом, молодая индианка жадно всматривалась во все детали процедуры посвящения.

Вначале шаман обмазал белой краской лица молодоженов, потом дал Вагни в руки ожерелье, освященное его молитвенными словами к духам сельвы и гор. Вагни торжественно надел его на невесту. Потом Шаман дал невесте маленькое копье, чтобы та символически ранила им суженного в сердце.

Ута засмущалась, но все же вонзила копье в грудь Вагни. Копье было миниатюрное, но настоящее. Вагни почувствовал удар, словно его укололи шприцем. На груди в месте прокола появилась кровь. Шаман приказал невесте слизать эту кровь. Ута, почти теряя сознание, выполнила и это. Потом шаман запел низким голосом. Вслед за этим голосом ребенка, и вскоре тембр голоса сменился на женский.

Священнослужитель предложил молодоженам выпить какой-то напиток, который усиливал мужскую и женскую силу. Ведь сейчас предстояла процедура соединения тел.

Он приказал молодоженам раздеться догола и лечь на матрас, накрытый простыней, разрисованной в цветах, словно это была не постель, а цветочная поляна. Ута перевела Вагни и Эйрику приказ шамана.

А теперь, — пропел шаман, вы должны соединить свои тела и совершить обряд.

Сердце Уты запрыгало выше крыши, когда ее коснулось тело обнаженного Вагни.

«А ведь до этого они даже не целовались, — мелькнуло в сознании девушки, — и она должна подарить ему свою невинность!».

Напряжение в душе невесты нарастало. Ута вся напряглась, как струна, когда над ней склонился жених и попытался поцеловать.

— Нет! Нет! Нет! — закричала девушка и вскочила на ноги. Она быстро нацепила на себя пальмовую юбку и сразу почувствовала себя защищенной. Расстроенный Вагни весь горел от стыда. Он выскочил из помещения, еще раньше, чем Ута оделась.

Такое случается, — прокомментировал шаман, — но у молодых есть три дня, чтобы совершить обряд.

А что случиться, если они не соединят тела за эти дни? — внезапно дрожащим голосом спросила свидетельница.

— Тогда невеста должна снять с себя обязанности, взойдя на костер, и находиться там в течение десяти секунд.

— Но ведь это очень больно, продолжила, набравшись храбрости молодая индианка.

— Девушка, должен сказать, что шрамы твоей матери именно оттого, что она отказалась выходить замуж за нелюбимого. И она взошла на костер. А твой отец взял ее в жены уже обезображенной. При этих словах девушка упала в обморок.

Тут, слышавший все Эйрик, открыл глаза и твердым голосом сказал:

— Я с этим не согласен, шаман. В таком случае я готов сейчас же стать мужем Уты и выполнить с ней обряд.

Шаман сказал:

Такой исход тоже возможен, ты ее избавишь от костра очищения. Только она должна ранить и твоё сердце.

— Я согласен, — Эйрик тоже начал терять сознание, такого было сильно его напряжение.

Шаман попросил Уту отдать ожерелье обратно Вагни, который все же вернулся в хижину.

Когда Вагни получил обратно ожерелье, он судорожным движением передал его Эйрику.

Тот одел ожерелье из маленьких разноцветных полудрагоценных камней на шею Уты. Девушка светилась от счастья, ее страдания закончились. Она радостно вонзила маленькую стрелу в грудь Эйрика в области сердца и стала жадно слизывать проступившие капельки.

А теперь, пропел шаман, вы должны совершить обряд.

— Мне стыдно в присутствии посторонних. — Твоя воля, — шаман указал Вагни и индианке на выход и сам последовал за ними. Когда все скрылись, Ута сказала:

— Я верила, что небо услышит меня, и на свете есть справедливость.

Когда ты отказался от меня в пользу Вагни, то совершил ошибку, понимаешь?

— Понимаю, дорогая моя девочка. Я сейчас к тебе пальцем не прикоснусь.

Ты будешь хранить невинность до тех пор, когда мы пока мы не сделаем свадьбу по-европейски, когда я привезу тебя домой в Амстердам.

— А целоваться будем? — спросила по-детски Ута.

— Это наш долг, засмеялся мужчина.

Они взялись за руки и вышли из хижины.

Вокруг слышались крики, какие-то люди бегали с факелами между деревьев и кричали: «Смерть шуарам!»

— Опять началось, — констатировал шаман. — За свою длинную жизнь я помню только три дня мира между племенами малаката и шуара. И два из них пришлись на время этой свадьбы.

Возвращайтесь в свой вигвам, там вас ждут белые люди. Всем вам лучше сейчас уйти, чтобы распаленные воины не поснимали с вас скальпы.

4

Проделки айяваяски