Апокалипсис доктора Дионова

Родственники неохотно шли на контакт со следствием, предпочитая нанимать криминальный элемент для предъявления претензий к похоронному бюро "Вечный путь" и к нэпману Шнеркину. Было возбуждено дело о неуплате налогов и пропаже гражданина Шнеркина, которое пришло к выводу, что Шнеркин вероятнее всего нелегально покинул границы СССР в неизвестном направлении. Поскольку официально никто не предъявил претензий, дело было закрыто и передано в архив. Оставшееся оборудование морга было распределено между государственными учреждениями. Гробы проданы с аукциона в пользу государства.

По закону неопознанные трупы подлежали процедурам фотографирования и дактилоскопии, далее должны были храниться в трупохранилище до года, не трогать до появления возможных правообладателей и наследников, а затем похоронены в общей могиле. Трупу должен быть присвоен порядковый номер, чтобы в случае чего можно было провести обряд эксгумации и перезахоронения. Однако, в общей неразберихе конца 1920-х годов уцелевшие мумии решено было оставить в медицинском учреждении в качестве экспонатов для обучения студентов.

Таким образом, возникает юридический казус, осложнивший всем жизнь. Что собственно пропало? Тело молодой женщины или эспонат?

Сотрудники медицинского учреждения по своей юридической наивности полагали, что пропал ценный экспонат и дорогое оборудование. Хотелось бы не столько найти вора, как вернуть научные предметы на место.

Я же, как следователь МУРа, вижу в этом деле криминал другого уровня: сокрытие трупа, возможно убитой женщины. Предстоит выяснить личность этой женщины. Кто ее поместил в капсулу, с какой целью? Раз никто из родственников за ней не явился, значит надо искать заказчика мумифицирования и т. д. И вообще, надо выяснить, что это за аппарат. Если он заграничный, то какой фирмой произведен, как он попал в СССР?

Допрос

— Никровляев! На выход!

Под конвоем Никровляев был доставлен в ту самую камеру, где он допрашивал Анастасию. Сидя в наручниках на жестком табурете, наглухо прикрученном к полу, он ожидал чего угодно, но только не этого — в кабинет вошла Рената с толстой папкой.

— Подозреваемый, вы обвиняетесь в подготовке покушения на товарища Скалина и…

— Рената! Это же я, твой товарищ…

— Кто я? Имя, фамилия?

— Что за шутки?

— Шутки закончились, Вы обвиняетесь в организации убийства товарища Дышкина. Вот ваше письмо в Особый отдел. Вы тут прямо обвиняете Дышкина в халатности и так далее. Это свидетельствует о том, что вы планировали занять место Дышкина, а когда не вышло — убили его.

— Что? Дышкин убит? Но как я его мог убить, я был здесь!

— Убили ваши сообщники. Вот у меня список ваших так называемых информаторов. Среди них уголовники и убийцы.

— Но я их завербовал для спецопераций.

— Вот именно, для диверсий и покушений.

— Наоборот, для предотвращения…

— Вы устроили аварию в метро и пытались нас убить.

— Это недоразумение!

— Ну конечно, вы рассчитывали, что у вас будет взвод вооруженных курсантов, а пришло только двое. Один наш спецназовец оказался сильнее, а ты струхнул и улизнул. Побежал за подмогой? Устроили побег заключенных… Около сотни преступников…

— Это Дышкин приказал мне их освободить. Разве не помнишь? Они были арестованы без оснований. У нас могли быть неприятности. Ведь товарищ Ягуда говорил…

— Молчать! Не сметь упоминать всуе! Пока ты тут сидел, убили товарища Тирова. Все поменялось. Вот почитай Постановление. Никровляев прочитал заголовок: "О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик".

— Читай вслух.

Центральный Исполнительный Комитет Союза ССР постановляет: Внести следующие изменения в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик по расследованию и рассмотрению дел о террористических организациях и террористических актах против работников светской власти:

Следствие по этим делам заканчивать в срок не более десяти дней.

Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде.

Дела слушать без участия сторон.

Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать.

Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговора.

— А вот у меня бумага. Некая Глафира — твой агент. А она связана с главарем банды, с Резо. Итак, налицо заговор. Ты понимаешь, что твое дело даже до суда не дойдет?