Апокалипсис доктора Дионова

Пока компьютерные игры были достаточно примитивны, правила игры ограничивались возможностью программы: двухмерная графика, трехмерная… Игрок мог выбрать себе образ только из тех, что предложены художниками, и действовал в рамках сценария. Игрок всегда видел себя со стороны и знал, где находится. Такие игры щекотали эмоции и будоражили воображение. Игрок, будучи хилым и боязливым, воображал себя могучим героем. Не более того. Теоретически спутать реальности было невозможно. Иногда, правда воображение приводило игроманов к деформации психики: галлюцинациям и прочему бреду. Особенно если процесс стимулировался алкоголем и наркотиками. Как и всякая неумеренная зависимость, игромания признавалась болезненным состоянием и подлежала лечению у психиатра.

Наконец, появились игры с полным погружением в виртуальную реальность. Капсулы, куда забирался игрок отсекала его от всех внешних влияний на органы чувств. Полная изоляция. Разумеется, учитывая печальный опыт игроманов первого поколения, капсулы нового поколения имели встроенных психологов в виде искусственного интеллекта, они следили за параметрами игрока, как врачи за пациентом. Когда параметры выходили из рамок нормы — игра останавливалась, но не резко, а плавно. Например, появлялся некий персонаж, который убивал игрока и тот просыпался. Сами игроки знали об этом ограничении и не слишком боялись этих убийств своего персонажа. Более того, искусственный интеллект следил за уровнем гормонов и в нужный момент впрыскивал вещество, чтобы игроку стало скучно и захотелось выйти из камеры проветриться.

Хотя и была техническая возможность принять игроку любой образ, не только из предложенных разработчиками, но и самому создать любой аватар или скопировать чужой. Никто не мог копировать исторических деятелей и влезать в их шкуру, клонировать реальных людей и выдавать себя за них, влезать в тела птиц и прочих гадов, выращивать кибермонстров с помощью генной инженерии, погружаться в структуры инопланетян, миры маньяков, сливаться с Великим Искусственным Интеллектом, превращаться в разумный вирус и т. п. Такие действия были запрещены, поскольку игра становилась коллективной и действия одного игрока могли негативно влиять на других.

Игрок мог быть только слегка улучшенной копией самого себя. Он обретал дополнительные свойства вроде бессмертия и вечной молодости, прокаченной мускулатуры, улучшенной памяти, мог легко бегать марафонские дистанции, исправлять мелкие недостатки внешности (прикрывать лысину волосами, иметь идеальные зубы, фигуру), но всё это в рамках, позволяющей опознать личность. Короче, человек в игре становился тем, кем хотел бы стать в реальности, не выходя из разумных рамок. Это давало ощущение счастья от отсутствия болезней и присутствия полноты жизни.

Игроку предлагалось действовать в искусственных мирах, которые он сам мог разрушить или построить. Можно играть в разнообразные квесты в готовых обстоятельствах, придуманных сценаристами и даже олдскульными писателями, вроде Дюма с его пресловутыми мушкетерами или погрузиться в мрачный мир Достоевского. Разумеется, миры и приключения в них соответствовали правилам безопасности для психики и здоровья. Официальные капсулы и программы к ним выпускались под тотальным контролем со стороны государства и КГБ (Кибернетическая Госбезопасность).

Всё было хорошо, пока где-то в Азии не освоили производство дешевых нейрокостюмов… Короче, международная мафия стала предлагать всяким извращенцам нелегальные капсулы со снятыми органичениями…

Шестая смерть

Голоса продолжали диалог.

— Если Высшим силам будет угодно — Венин воскреснет!

— Высшие силы? Это что-то религиозное? Но ведь Вы хотите оживить самого ярого атеиста всех времен! Зачем Всевышнему воскрешать Венина? Своего врага.

— Хм, я имел в виду высшие силы природы, Абсолют и Первопричина. Есть что-то такое над нами. Если смерть абсолютна, а жизнь относительна, то в смерти больше смысла, чем в жизни. Если наоборот, то мы ещё поборемся. То есть, если всё относительно, то и смерть относительна, а значит, у времени нет направления.

— Не понял. Если есть первопричина, то нет вечности. Если первопричина вечна, то где первопричина первопричины?

Кознаков крепко задумался, видно сам не понял что сказал.

— Какая разница, что было — важно, что будет, — отмахнулся он, всплыв из мысленных глубин, — Теория подтверждается практикой, а практика рождает теорию. Если бесконечно болтать — дела не будет. Кстати, я подготовил для Венина соответствующую речь, которую он произнесет 1 мая 1935 года во время парада физкультурников…

Виктор раскрыл глаза. Над ним склонилось лицо не доктора Дионова, а профессора Кознакова.

— Что ты ему вколол? — раздался сзади голос Никровляева, — Он опять спрашивает про Натали.

— Не обращайте внимания, он просто бредит.

Виктор ясно слышал, как Кознаков объяснял Никровляеву, зачем нужно оживлять Венина.