Апокалипсис Иоанна

[141] Здесь мы имеем уже и антиномическую постановку вопроса о возможности для человека видеть Бога: Бог говорит Моисею: «лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых. И сказал Господь: вот место у Меня: стань на этой скале. Когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду. И когда сниму руку Мою, ты увидишь. Меня сзади, и лицо Мое не будет видимо». Этот мифологический язык выражает собой антитетику «апофатического и катафатического богословия», в которой соединяется полная недоступность Божества для человеческого познания, соединяющаяся с некоторой его познаваемостью, что выражается в образах «лица» и «заднего» (ср. подобное же в Суд. XIII, 22-23: со Ин. I, 18; 1 Ин. IV, 12).

[142] Даже языческие идолы, представляющие животных и разные кошмарные порождения фантазии, в последнем счете человечны или же сочеловечны, поскольку человек, как и все животное, этой своей стороной включает в себя и всеживотный мир.

[143] Во всяком случае, очевидно, что явления Христа до Вознесения и по Вознесении не могут быть приравниваемы между собою на том лишь основании, что ап. Павел в своем перечне не отличает себя от других апостолов, «видевших Господа» (ср. Pentec^ote Johannique).

[144] Образ Агнца в применении ко Христу представляет собой один из излюбленных образов у св. Иоанна, который представляет собой одну из немногих черт прямого сближения между Евангелием и Апокалипсисом.

[145] См. об этом в «Агнце Божием».

[146] О том же самом говорит на своем языке и «наука духовного и тайного знания», как тео-, так и антропософского толка.