Апокалипсис начнется в 12:00. Часть 2

Хочу крикнуть парням, чтобы не поднимали головы, если хотят жить, но чертова псина не дает ни секунды тишины, так же бросаясь на решетку, поэтому следующие две пули летят в демаскирующий и очень мешающий мне думать фактор.

Пес визжит и замолкает.

– Прости, Дружок. Иначе никак не выходит, – шепчу я.

Мне на самом деле очень стыдно убивать верную псину, но приходится выбирать правильное решение. Верная она точно не для нас, для своего бывшего хозяина, но ему уже не до нее теперь, да и вообще ни до чего больше.

Да и не станет она нам другом, времени на такие нежности нет, к огромному моему сожалению, еще пора что-то решать с парнями, начинающими поднимать головы от земли.

Или я решаю свои вопросы про чужие жизнь и смерть, особенно близко подобравшиеся к этим парням. Или придется их гасить на месте, если они не согласятся на мои условия.

Поэтому я поднимаюсь и быстро перебегаю поближе к обоим защитникам банды, которые уже пришли в себя и не видя никого перед собой, снова вцепились в свои ружбайки и пытаются метиться хоть куда-то.

Я пока зашел к ним справа, стою опять за толстым стволом, спокойно ожидая, чем еще ответят бандиты на начавшийся бой на краю поселка и звоню Ире.

– Смотрю обстановку. Этих двоих контролирую, – сразу же говорю в ответивший смартфон, – Что там в доме?

– Стрелок сначала спрятался, только потом вылез. Больше никого не видела, – отвечает подруга.

– Сейчас подойду к парням и разоружу их. Не стреляй в ту сторону.

– Хорошо. Кстати, я вижу, как ты закрываешь своим невидимым телом этот ствол дерева, – предупреждает меня Ира и я задумываюсь, теперь понимая, что не стоит так уж сильно светиться перед взглядами напряженно ждущих людей.

Какое-то непонятное прозрачное пятно, перекрывающее приметные ориентиры – вызовет неминуемое желание проверить его метким выстрелом.

Движения никакого нет на дороге и в домах тоже, но это понятно – враги напряженно ждут нас.

– Так, – думаю я, – Ситуация складывается определенно патовая.

Я могу передвигаться по поселку, мне мешают высокие заборы, множество собак, которые раньше точно имелись в каждом дворе. Но насколько я помню по рассказам пленников, многих из них пришлось пострелять во время умиротворения поселка, только часть все равно осталась, особенно мелкие зловредные голосистые моськи.

Сидящие в засаде «мобилизованные» меня не заметят и пропустят, вопрос тут в том, смогу ли я со стопроцентной вероятностью вычистить всех до одного, чтобы могла пройти Ира, желательно – без всякого риска.

Не уверен.

Раз не уверен, тогда не буду рисковать дорогой мне девушкой и грозной уже боевой единицей совсем. Сам займусь зачисткой поселка от братвы, тем более я сильно надеюсь, что застреленный мной около машины мужик как раз являлся одним из членов банды.

Я подхожу к парням, все еще напряженно целящимся куда-то из своих ружей, немного сзади и спокойно говорю:

– Оба! Бросили ружья, руки вдоль тела. Кто дернется, сразу убью.

Один, который ближний ко мне, пробует на рывке повернуться и получает удар саблей плашмя по черепу, второй замирает на месте, убирает руки от оружия и ждет, вытянув их вдоль тела. Это он правильно поступает, его я держу на прицеле и не собираюсь проявлять милосердие в его личном случае.

Это еще большой вопрос, нужны ли они мне в плену. Пока требуется только информация из первых уст.

Я собираю с асфальта оба ружья и командую:

– Давай, бери его и тащи во двор. Да быстрее! – прикрикиваю я на медлящего парня, лет двадцати двух и выбиваю ударом ноги калитку рядом с воротами.

Возвращаюсь к машине и забираю Калаш у нового мертвеца, взрослого крепкого мужика с татуировками на руках, удивляясь тому, что всего один рожок находится у него в автомате. Быстро осматриваю тело, но и в самом деле больше боеприпасов не имеется, что наводит на определенные выводы. По машине пока не стану шариться, чтобы не нарываться на неповиновение оставшихся без присмотра пленников, посмотрю ее потом. Еще вздумают убежать от меня через двор и дальше вдоль берега, придется их стрелять, если успею, делиться знанием с остальными бандитами о моей невидимости – совсем ни к чему.

Парень ошарашенно глядит на пустое место, разговаривающее с ним, выбивающее калитки и споренько подхватив приятеля под мышки, тащит его во двор, где и оставляет лежать на траве.

– В дом тащи, чего бросил приятеля, спасай ему жизнь дурачку, – продолжаю командовать я.

И дозваниваюсь до Ирины:

– Давай-ка передышку возьмем, заходи в дом через забор, я тут с парнями порешаю. Посовещаемся, раз уж нашумели и нас точно ждут впереди.

И срезаю саблей пару веревок для белья. Пригодятся теперь, про скотч то я и забыл, нужно же чем-то фиксировать новых пленных. Пример Оленьки реально показал, что лучше не полагаться на местных, тем более – «мобилизованных», взятых с оружием в руках.

Прикрываясь от окон соседнего дома забором и фигурой пыхтящего от натуги парня, затаскивающего своего приятеля внутрь, мы входим в роскошный дом и сердце у меня как-то даже радостно начинает постукивать.