Апокалипсис: недетская сказка о конце света (СИ)

Несмотря на все старания, Фиолетте плохо удавалось скрывать раздражение: мало того, что её бесцеремонно отвлекли от величественного одинокого восседания во мраке, так ещё это был ректор собственной персоной вместе со своим приспешником-некромантом. А ведь несколько лет назад именно с помощью её предательства был застигнут врасплох и свержен столь любимый студентами старый король, после чего она пыталась соперничать с Ваолом-ибн-Оодом за право возглавить N-ский университет. Но он победил. Этого она ему до сих пор не могла простить.

Ваол знал, сколь коварна, своевольна и непредсказуема эта ведьма с фиолетовыми волосами. Поэтому, хоть и была она теперь его подчинённой, ректор относился к ней с опаской и вёл себя нарочито осторожно. Он молвил вкрадчиво со льстивой улыбкой:

— О Великая Карательница малодушных, Пожирательница врагов, прекрасная Фиолетта! Мне хорошо известно, сколь искушена ты в чёрных колдовских познаниях, в злодейских свершениях. Горе тому, кто встанет у тебя на пути! Даже я, величайший злодей, склоняюсь пред тобою. И пришёл я к тебе теперь за советом и помощью в ужаснейшем деле, которое я замыслил. Выслушай же, в чём оно состоит.

Польщённая Фиолетта милостиво согласилась выслушать пришедших. Но ректор Ваол совершил непростительную ошибку, предоставив слово профессору Валасалу, знаменитому своим искусством чтения утомительнейших лекций. Изложение сущности вопроса, с которым обращались к Фиолетте, чрезвычайно затянулось — так, что ректор уже и сам начал подзабывать, зачем пришёл. Он невольно протяжно зевнул.

Ведьма, всё это время склонявшаяся над какими-то бумагами — очевидно, списками наиболее нерадивых студентов, среди которых можно было выбрать следующую жертву, — подняла голову и сказала:

— Мой велеречивый Валасал, жаль тебя огорчать… Впрочем, нет, не жаль. Скажу просто: я не поняла ни слова из твоей напыщенной болтовни. К чему такая пустая потеря времени? Впрочем, может быть, — она повернулась к ректору с притворным подобострастием, — нашему повелителю будет угодно попросить тебя повторить сказанное.

— Нет! — резко возразил Ваол, замахнувшись кулаком на попытавшегося было открыть рот колдуна. — Суть в том, темнейшая Фиолетта, что возжелало зла моё чёрное сердце, а посему мы с некромантом решили устроить конец света, да вот только не знаем, как это сделать.

Губы ведьмы подёрнулись мечтательно-злорадной усмешкой:

— Это мне по нраву! Я всегда и во всём тебя поддерживала, грозный Ваол-ибн-Оод, всегда была на твоей стороне и подчинялась тебе — если не считать крохотных недоразумений, давно канувших в Лету… Так будет и на этот раз! Веди, повелитель — я последую за тобой! А лучше сама тебя поведу!

К счастью, последнюю фразу ректор пропустил мимо ушей.

— Так как же мы свершим это зло? — осторожно поинтересовался Валасал, пока новоиспечённые союзники не успели вернуться к прежним разногласиям.

Выдержав мучительно долгую паузу, Фиолетта воскликнула, вдохновлённая, казалось, самой Тьмою:

— Нам нужен план!

И это прозвучало грандиознее, чем «эврика» Архимеда [1].

***

Долго ли, коротко ли вынашивала Фиолетта коварный план Апокалипсиса, долго ли, коротко ли препирались они с ректором за право быть главнокомандующим армии Тьмы, но однажды случилось то, что решило их спор, а заодно и дальнейшую судьбу грандиозного злодейского замысла.

В холодном подземном зале, где царило зловещее эхо, а в полых стенах были замурованы сотни студенческих черепов, некромант Валасал читал лекцию вкрадчивым, гипнотизирующим голосом, постепенно порабощая души и разум тех, кто его добросовестно слушал.

Но большинство студентов противостояли его зловещим чарам и занимались своими делами: читали, учили что-нибудь, рисовали, играли в карты, слова или шарады, слушали музыку, разговаривали, закусывали. Засыпать можно было только под музыку или болтовню соседа, ведь если несчастный студент засыпал, убаюканный неспешными речами злодея Валасала, то пятнадцать процентов демонических заклинаний, замаскированных под научные термины, всё равно достигали мозга спящего [2] и делали его рабом ужасного демона Ботан-Махена [3].

Внимание профессора вдруг привлекла студентка, сидевшая на втором ряду. Примечательна она была исключительно тем, что на протяжении всей лекции усердно что-то записывала.

«Либо её разум давно принадлежит Ботан-Махену, — подумал Валасал, — либо она пишет не лекцию!» Последнее было бы для некроманта очень обидно, ведь он так усердствовал, пытаясь обратить юные умы ко злу.

Закончилась лекция, студенты поспешили прочь из этого мрачного подземелья, к свету, на свежий воздух. Предполагаемая жертва Ботан-Махена торопилась так, словно за ней гналась стая адских гончих, и, в несколько прыжков одолев лестницу между рядами, выбежала из аудитории одной из первых. В спешке она обронила листок из своих записей, и, к несчастью, Валасал это заметил.