В который раз за последние несколько месяцев я отправился неизвестно куда в такси с наглухо закрытыми солнечными шторками на задних стеклах. С иронией я подумал о том, что если бы мне вздумалось узнать наверняка, куда меня везут, или если бы за мной кто-то следил, то сделать это было бы уже легче легкого. Конспирация становилась абсолютно номинальной. И это настораживало: мне либо уже настолько доверяли, либо — что казалось мне, к сожалению, более верной догадкой — в ней (конспирации) уже не было смысла. По той спешке, с которой меня вызвал Каррие, я понял, что начали происходить какие-то события. И это было хорошо, потому что нет ничего хуже неизвестности, тупика и штиля.
Вопреки моим опасениям с Каррие было все в порядке. По крайней мере, он выглядел таким же бодрым и деятельным, как и при прошлой нашей встрече. И даже каким-то радостным и умиротворенным. Он поинтересовался моими делами и сказал, что у него для меня хорошие новости.
— Хорошие, — поправился он тут же, — в том плане, что нам не грозит неминуемая гибель и исчезновение. Мне это стало доподлинно известно. С тех пор как мы с вами виделись в последний раз, Кассе, у меня было несколько полезных встреч. И появилась масса интересной информации. Наш мир никуда не исчезнет, Кассе. Никакого взрыва Вселенной не будет.
— И на том спасибо, — хмыкнул я.
— Вы слышали когда-нибудь о «радио мертвых»? Или хотя бы о белом шуме?
О белом шуме я слышал. Начнем с того, что я смотрел об этом художественный фильм. И хотя фильм был вполне себе художественным, он заинтересовал меня. Повторять эксперимент главного героя с записью белого шума (помех, которые появляются на экране телевизора при выключенной антенне) на видеокамеру и воспроизведением его же тут же по тому же телевизору я не стал. Не потому что боялся, а потому что понимал, что в общем-то все равно, как мы получаем эту «картинку». Важнее то, что за этой картинкой скрыто. Когда я впервые увидел этот фильм, то стал из чистого любопытства собирать информацию об этом для себя лично. Потом произошли некоторые события, которые снова убедили меня в том, что ничего случайного не происходит, что все в нашей жизни закономерно и взаимосвязано. Но это — история для отдельной книги. А что касается белого шума и «радио мертвых» — да, я о них слышал.
«Электронные голоса», которые слышны из белого шума, изучают многочисленные научные общества и ассоциации серьезных ученых чуть ли не во всех странах мира. Созданием устройств, способных зафиксировать присутствие потусторонних сил, а также «голосов мертвых», занимался еще Томас Эдисон, известный изобретатель различных электрических систем, в частности фонографа. В начале 1920-х годов Эдисон, как он сам заявлял, создал «чувствительный прибор, способный передавать голоса из потустороннего мира». Сохранилась одна статья, в которой великий физик утверждал, что он разработал один из таких приборов:
Если наша личность переживает смерть, тогда строго логично и научно будет допустить, что она сохраняет память, интеллект, другие способности и знания, приобретенные на этой Земле. Поэтому. . если мы сможем разработать инструмент настолько чувствительный, чтобы на него могла воздействовать личность, выжившая после смерти, такой инструмент, будучи доступным для меня, должен записать что-нибудь.
После смерти Эдисона технического описания прибора найдено не было. Работал его прибор или нет, теперь тоже неизвестно.
Впрочем, даже Эдисон не был пионером в этой области. Еще до него многие исследователи говорили о возможности установить контакт с загробным миром при помощи различных механических средств. Например, через восемьдесят лет после изобретения телеграфа некий Дэвид Вильсон, телеграфист-любитель, обнаружил странное послание на своем аппарате. Усовершенствовав свой «телеграф», через два года он принял еще несколько посланий при помощи азбуки Морзе. Поскольку более ясных посланий Вильсон так и не получил, он оставил свои занятия в этой области. В двадцатые же годы в журналах рекламировался и так называемый психотелефон, при помощи которого можно было поговорить с загробным миром. Но, скорее всего, это было простое шарлатанство, поскольку никаких данных о том, как прибор выглядел и работал, не найдено.