Апокалипсис (СИ)

  Выстрелов не было слышно, но я не снижала скорость. Свернула за угол, потом еще за один, специально старалась придерживаться безлюдных переулков - кто-то же должен думать о здоровье посторонних людей! Хотя удивление редких прохожих меня просто бесило. Ну, бежит себе девушка, спасает свою жизнь, зачем таращиться? Я даже почти привыкла, что за мной все время кто-то гонится... но пусть уж лучше с пистолетом, чем с острыми клыками или что там в арсенале у моих ночных знакомых.

  Даже не знаю, сколько пробежала кварталов, прежде чем снизила скорость. Улыбчивый незнакомец отстал, а я даже не запыхалась. Остановилась, поправила платье, взяла в другую руку сумочку и осторожно пошла дальше. Если бы кто-нибудь сказал еще два дня назад, что я буду буднично воспринимать покушения на свою жизнь, то решила бы, что он обкурился. Хотя, знаете, после последнего этажа меня напугать не так-то просто. Восьмой этаж - это совсем не шуточки. Старик сказал, что теперь у меня ко многому устойчивость. Охотно верю.

  Как жить? Вот о чем я думала, когда шла по улице, осторожно заглядывая за угол каждого переулка и всматриваясь в лица прохожих. Выяснилось, что мне теперь прогулки противопоказаны! Передвигаться на такси? Выходить из дома по ночам? Стать затворницей? И как долго продлится мое прохождение этажей? Ведь можно и от голода умереть... а если ко мне придут домой?

  С этими горестными мыслями я добралась до дома Валеры, поймав такси. Мне ведь есть, что ему рассказать. Он всегда любил приключения и загадочные истории.

  Мария Федоровна вышла, оставив нас одних в комнате. Она была тактичной даже тогда, когда Валера сам принимал меня дома. В этой комнате на стенах висели фотографии старинных самолетов, а на разноцветной полке, которую сюда прибили, когда он еще был ребенком, стояла большая потертая книга в матерчатом золотистом переплете. Там хранились марки. Я слышала, что обычно коллекционеры собирают марки по годам, а Валера собирал только самолеты. Мне казалось это правильным.

  Я отвела взгляд от зеленого Ила-истребителя с пропеллером на носу и принялась рассказывать. Снова о Черной Книге, о дурацких этажах, об идиотах с пистолетами... даже смеялась, когда повествовала о мужчинах. Может быть зря. Вдруг Валера бы ревновал? Затем я извинялась за то, что не могу пройти все этажи сразу, просила подождать, говорила, что мне нужны силы, что обязательно попробую... мне было горько. И привычное чувство слегка успокоило меня. Раньше я входила в эту комнату с радостью, потом - с чувством вины и, наконец, с нескрываемой печалью. До сих пор печаль ассоциируется у меня с зелеными Илами, красными Яками и белыми Мигами.

  Домой я вернулась тоже на такси. Специально села на заднее сидение, и водитель, то ли узбек, то ли туркмен, весь извертелся, оглядываясь. Но он был очень вежлив и я сделала вид, что не замечаю его горящего взгляда. Затем спокойно расплатилась и пошла к подъезду...

  Старик уже был в зале. Он сидел на диване (который когда-то был кожаным, а сейчас потертости скрывались под грубым темно-синим чехлом) и смотрел, как я вхожу. Мне было, что ему сказать.

  - Почему на меня бросаются мужчины? - вот что. Вопрос был задан в лоб, но старик даже бровью не повел.

  - Бросаются? - переспросил он.

  - Ну, не бросаются, а оглядываются, пристают, делают разные предложения! Больше, чем обычно! - я примостилась на стул. Не садиться же в самом деле рядом с собеседником? Он ведь не человек даже.

  Старик погладил белую бороду и кашлянул. Мне показалось, что он подражает во всем тому... своему прототипу. Тот бы, наверное, точно так же отреагировал на столь щекотливый вопрос.

  - Это из-за Первого Дома, - последовал ответ. - Когда кто-то становится принцепсом, то его привлекательность усиливается. У тебя сейчас она больше, ведь ты недавно прошла этаж... даже два. Но скоро ослабнет.

  - Вообще ослабнет? Исчезнет? - я тут же оживилась. Конечно, моя 'привлекательность' во многом мешала, но все-таки с ней не хотелось расставаться. Такое приобретение жаль терять, тем более девушке.

  - Не исчезнет, пока ты не сожжешь Книгу. Просто ослабнет, но после каждого этажа будет снова усиливаться.

  Именно тогда я почувствовала в первый раз, что с Книгой не очень-то хочется расставаться. Еще бы - такое оружие в моих руках! Я ведь никогда не считала себя сногсшибательной красавицей, но теперь поняла, каково это - быть в ее шкуре. Знаете, мне даже понравилось... думаю, что это принесло бы много чего хорошего, если воспользоваться даром с толком.

  Однако усилием воли я направила мысли в нужное русло.

  - В меня опять стреляли, - мне хотелось надеяться, что мой тон не выдавал особых эмоций.

  - Кто? Хранители? - старик тоже не удивился.

  - Наверное. Я хотела спросить... нельзя ли мне поговорить с кем-нибудь из них? Ну, чтобы объяснить, что я ни на что не претендую. Мне ведь нужно вылечить друга, вот и все. Зачем меня убивать? А Книгу я потом сожгу. Или даже уеду.

  Старик покачал головой. Золотой обруч ярко блеснул, поймав солнечный луч.