Думая о смерти и потерях, и о том, что любой из нас может умереть в любой день, я решила не пытаться избегать случайных встреч. Карин обиделась за то, что я попыталась. А я просто хотела побыть одна. Едва ли понимала, что говорю. Что же, я это заслужила.
— Мама, — приветственно произнесла я.
Королева вздрогнула от неожиданности и обернулась ко мне, прежде чем ответить.
— Орфелана, — отозвалась она.
Мама смотрела на меня так, словно я чего-то от неё хотела. Словно по другому поводу я не могла к ней обратиться.
— Я подумала, будет чудесно, если мы разделим с тобой день, — сказала я. — Мы так давно не проводили с тобой время.
— Половина дня уже прошла, — заметила королева, однако отступила в сторону, приглашая посмотреть на сад с места, где только что стояла она.
— Спасибо, — прошептала я.
— А где Карин? Вы ведь неразлучны.
— Она тренировалась с Сэром Равалоном, когда я видела её давеча, — соврала я.
Вздохнув, мама предложила мне сесть. Нам было не о чем разговаривать, но я попыталась найти тему. Согреть начало разговора, как застывший мёд, чтобы он смог потечь дальше.
— Ты сегодня особенно молчалива. Что-то случилось?
— Что толку говорить, если никто меня не слушает, — проронила мама.
Мне стало стыдно. Я и вправду почти никогда не принимала в расчёт то, что, как птичка, щебетала мама. Даже когда она рассказывала что-то по-настоящему важное.
— Прости меня, — произнесла я. Ком подступил к горлу, и я в очередной раз просто расплакалась.
Королева с удивлением посмотрела на меня, не ожидая, что я умею плакать — я скрывала от неё свои слёзы с самого детства. С тех пор, как она говорила мне, что настоящие леди не должны никак проявлять своих эмоций. Леди должны сохранять достоинство в любой ситуации. Но сейчас она молчала. А я продолжала плакать, сгорбившись на каменной садовой скамейке. У меня больше не было ни на что сил.
И, совершенно неожиданно, мама обняла меня.
— Я не знаю, что у тебя на душе, милая, но вижу, что что-то серьёзное.
— Мир умирает, — проронила я. — И я ничего не могу с этим сделать!
— Но ты делаешь так много! — возразила она.
Я неверяще подняла взгляд на королеву. Она никогда мне не говорила таких слов.
— И всё это — суета на пустоши, — ответила я.
Вдруг со стороны ворот послышался шум. Рыцари и солдаты перекрикивались, ворота начали раскрывать. Я извинилась перед мамой и, вытерев лицо, побежала к парадному въезду. Что-то случилось. Что же ещё могло случиться?
До меня доносились отголоски фраз: «…в небе!», «…прямо воздушный водопад…», «…блестящая, что твои алмазы!» Из этих обрывков я никак не могла понять, в чём дело. Никто, вроде бы не умер, да и до следующей волны ещё далеко, что же произошло?
Я встретила Карин у самых ворот. Мы почти столкнулись, но не обменялись даже и словом. Она заметила мои красные глаза и, вероятно, влагу на подбородке, и смотрела скорее с беспокойством, чем с пренебрежением, но так ко мне и не обратилась.
— Что случилось? — громко спросила девушка, отвернувшись от меня.
— Новая вироточина! — ответил ей Сэр Лессайр — младший из моих гвардейцев. — Я сам видел!
— Ты выезжал без моего позволения? — разозлилась Карин.
Молодой мужчина был младше её только на год, но Карин на пять лет раньше его стала рыцарем и в иерархии являлась главнокомандующей над всеми моими гвардейцами, так что, если Сэр Лессайр действительно выехал без разрешения своего командира, его ждала взбучка. Белёсые брови мужчины поползли вверх, а глаза округлились. Не стоило ему говорить про «видел». Гвардеец поднял ножны и побежал от Карин в сторону конюшен.
Я не смогла сдержать смех. Новая вироточина — ха! Да кого интересуют вироточины, когда мужчина, рыцарь, прямо в доспехах, улепётывает от девушки в платье, у которой при себе и оружия-то никакого нет — только маленький, почти декоративный кинжал на поясе. Вслед за мной весь двор разразился смехом и улюлюканьем. Я смеялась, заикаясь и корчась от боли в животе и горле, но не могла остановиться.
Осознав, что не могу прекратить смеяться, я на мгновение испугалась, но вот появилась Карин и, кажется, разом перестала обижаться на меня. Сквозь слёзы я слабо различала выражение её лица, но больше всего оно походило на страх.
— Фел, что с тобой? — тихо спросила девушка, обхватывая меня. — Мне позвать лекаря?
Вместо ответа я фыркнула что-то невнятное. Мой истерический смех уже мало походил на смех. Я не контролировала себя, и теперь этот приступ заметили все. Никто больше не смеялся. Они молча смотрели на меня.
Пока Карин не ударила меня. Она влепила мне хлёсткую оплеуху так, что я запнулась на вдохе, но хотя бы перестала смеяться. Может, я и вправду заразилась?
— Ну, чего уставились? — рявкнула Карин. — Не видели, как принцессы смеются?!
— Надеюсь, не все принцессы смеются так, — пробормотала я, вытирая рукавами своё лицо.
— Ты ещё и шутишь! — воскликнула девушка.
Я притянула её к себе и обхватила.