Апокалипсис в шляпе заместо кролика. Книга вторая

– А! Понял. – Продолжает играть простачка этот подрыватель, совершенно не догадываясь о том, что Николай уже его вычислил. – Константин Дром. – Говорит Константин. Николай в свою очередь нисколько ему в этом и вообще не верит, – назовись ещё инвестором, а я поверю, – но виду не показывает, и держа его под контролем обзорного зрения, опускает глаза в журнал пропусков, и вот же незадача, обнаруживает там один в один такое же имя.

Но может пропуск ему выписан по ошибке или каким-нибудь незначительным человеком в этом здании, и тогда можно пропустить мимо это имя и сказать этому типу, что он верно ошибся столь много о себе возомнив и было бы неплохо, если бы он взялся за ум и покинул пределы этого здания по-хорошему. Но к полному непониманию Николая, – а он два раза прочёл имя того от кого поступила заявка на пропуск, – пропуск выписан не рядовым главой какого-нибудь финансового сектора, а одним из тех людей в этом здании, чьи слова всегда служат руководством к действию. И тут нужно либо исполнять то, что тебе скажут, либо идти на вольные хлеба.

И теперь уже Николай пребывает в крайней степени затруднения. Он не знает, как на это реагировать, если он уверен в том, что этот тип перед ним, есть подрыватель, с планами всё здесь к чёрту взорвать, а вот запись в журнале настаивает на другом. И при этом приоритетным правом голоса обладает запись в журнале, а не он.

– Я вас провожу. – Делает ход конём Николай, решив довести этого типа до места его приглашения. – Если что, то я всегда успею скрутить этого гада. – Решив стать героем, Николай покидает своё насиженное и оттого тёплое место за стойкой пункта пропуска, и, передав всю ответственность за пропуск сюда людей здесь лишних на своего коллегу, но только ниже рангом, выдвинулся препровождать подрывателя на один из высших этажей этого здания. Где по его информации из источников заслуживающих доверия, занимают свои этажи руководители высших уровней. – Все сплошь гениального звания генеральские личности. – По секрету поделилась своими знаниями с Николаем и ещё с парой сотрудников из той же службы, заинтересованных в такого рода знаниях, уборщица Лида.

Впрочем, Николай свои знания черпал не только из такого рода источников, наиболее близко находящихся к действительным знаниям, а он также информировал себя с помощью служебной инструкции и находящегося в его распоряжении списка лиц, которых он должен знать всех поимённо в лицо и за кого он несёт персональную ответственность. Где он ни в коем случае в себе не должен ошибиться, когда это лицо вдруг на входе появится, а он его не узнает, и не только пропустит мимо, не выразив готовность во всём помочь, а ещё перегородит путь и затребует от него удостоверения своей личности.

И вот одним из таких значимых для всех и само собой и для Николая лиц, и при этом можно сказать, самым важным, был тот, кто выписал пропуск для этого, теперь совершенно не идентифицируемого Николаем типа, ранее им принимаемым за подрывателя, у которого он по этой важной причине, и забыл потребовать какой-нибудь документ, наглядно доказывающий, что он есть тот самый Константин Дром, на кого и был выписан пропуск, а не какой-нибудь другой Дром-подрыватель.

И хотя продемонстрированное Константином по ходу своего движения, нескладное, более чем подозрительное поведение указывало на то, что Николаю неминуемо придётся вступить в схватку с этим типом, чтобы предотвратить некую катастрофу, и Николая одно только беспокоило, успеет ли он это сделать до взрыва, всё в итоге привело к тому, что они прибыли на один из самых верхних этажей здания. Где, как оказывается, этого Константина с распростёртыми на лицах дежурными улыбками ждали, и радостно приветствовали сдержанным видом, не отходя от рамок делового этикета: лёгкий поклон с серьёзным лицом и видом. После чего, со словами: «Вам прямо по коридору, затем налево и опять прямо до конца коридора, где в кабинете для совещаний вас уже ждут», отправляют по указанному адресу. И не успел Николай спохватить этих людей на их неосторожности, как был ими задвинут на задний план лифта и отправлен вниз. Где Николай не удержался оттого, чтобы на время своего огорчения забыть о своём профессионализме и пожелать этим гадам с высоких этажей, там всем к чёртовой матери взорваться.

Константин между тем и не подозревал даже о таком на свой счёт беспокойстве со стороны Николая. Что и неудивительно, раз Константин и никакого Николая в своих знакомых не имел. А сейчас Константин, двигаясь по мягким коврам, препровождающих всякий ход оказавшегося на этом этаже посетителя, – а судя по тому, что ковры были крепко уплотнены, то на них редко вступает нога человека, – начал ещё больше, правда по особенному, волноваться за себя, но уже по другому поводу.