Апокалипсис в шляпе, заместо кролика. Ковчег

А программист, заговорённый всем этим напором мысли Моисея Моисеевича, только сейчас, глядя в его удаляющуюся спину, начал приходить в себя. – И что он, собственно, хотел сказать? – задался вопросом программист, убирая визитку в карман. После чего он возвращается к тому, на чём он остановился, так для себя неожиданно столкнувшись с этим удивительным Моисеем Моисеевичем, и начинает понимать, что ему для того чтобы нагнать Орлова, из-за которого он в общем, так и спешил, придётся положиться на удачу, или как говорил этот Моисей Моисеевич, на этот всякий случай, который как раз и подразумевает собой удачу.

– Хм. И неужели это совпадение. Чего-то мне не очень верится во всё это. – Усмехнулся программист, выдвинувшись вперёд, в том направлении в каком он ранее следовал. – Но если это не совпадение, то в чём основная идея и смысл этого моего знакомства с Моисеем Моисеевичем? К чему она и куда приведёт? – И только программист задаётся этими вопросами, как он опять наталкивается или будет точнее, упирается в чьё-то плечо. Что сбивает его окончательно со всякого толка и мысли, и он, оторопев, застывает на месте в отличие от того человека, кто представлял собой второго участника этого столкновения. И это вполне объяснимо и понятно, ведь он не ведёт себя так рассеянно, как программист, и не налетает собой каждые сто метров на мимо идущего прохожего. Плюс этот прохожий и сам спешит, и при этом сильно, чтобы обращать внимание на такие сопровождающие его спешку нюансы.

И он со словами, в чём-то хамоватыми и дерзкими: «Можете не извиняться, я вас прощаю», даже не посмотрев на вытянувшееся в изумлении лицо программиста, минует его и следует дальше туда, куда он так целенаправленно спешил не опоздать. А вот остановленный им таким образом программист, не может скрыть своего изумления, глядя ему вслед по совсем другой и очень веской для него причине. А тут дело вон какое – он узнал этого бесцеремонного типа. И что интересно, то вот эта его проявленная по отношению к нему бесцеремонность и послужила подсказкой для узнанности этого человека для программиста.

– Так это же тот самый Никанор! – ахнул программист, поражённый этим открытием. – А вот и ответ на твой вопрос о том, к чему приведёт эта встреча с Моисеем Моисеевичем. – Вслед за первым открытием к программисту пришло и другое. Правда этого недостаточно для его успокоения, когда в голове рождаются всё новые и новые вопросы. – Но что всё это значит? И что он здесь делает? – Начал задаваться вопросами программист. Где на некоторые он догадливо может, пожалуй, ответить. – Всё-таки его исчезновение не могло осуществиться без участия в этом деле кого-то со стороны, и главное, вовлечённого в этот проект. И я, кажется, догадываюсь кто это. – Рассудил программист, и забыв об Орлове, выдвинулся вслед за Никанором, кто уже достаточно далеко ушёл вперёд. И теперь программисту нужно было за ним поспешать, если он не хотел его упустить из виду.

Что оказалось весьма нелёгким делом – этот Никанор оказался настолько хамоватым и бесцеремонным типом, что он без труда преодолевал любого вида и рода препятствия на своём пути, и он практически никогда не не успевал на тот же лифт, если он ему нужен был для своего передвижения. Так что программист не раз приходилось уповать на удачу и на свою счастливую звезду (он родился под знаком козерога), когда перед его носом, к примеру, закрывался лифт и уносил Никанора в неизвестно для него куда.

И программисту, как это случилось в один из самых последних разов, когда Никанор с помощью того же лифта ускользнул от него, пришлось полагаться на интуицию и на своё счастье, приведших его на один из этажей этого здания-муравейника. Где он, потерянно побродив по этажу и заглянув во множество разных кабинетов, помещений и коридорных ответвлений, уже приготовился опустить плечи и руки, решив, что на этот раз удача покинула его, – не всё же время мне должно везти, – чтобы было удобнее пребывать в сухом остатке, но при этом всё же не оставляя надежды на отыскание куда-то запропастившегося Никанора, вполне возможно, что обнаружившего за собой слежку и решившего так умело уйти от преследования, заметив площадку, похожую на смотровую, устроенную очень интересно между двумя этажами и с которой открывается весьма познавательный вид на местные производственные реалии и заодно на всё происходящее на этом этаже, в части этого офисного пространства, забирается на неё (а вот почему он не узнал это место, где ни раз бывал и здесь буквально рядом находились окна его лаборатории, то это вопрос к его рассеянности).

Здесь он облокачивается на перила и бросает рассеянный и в чём-то уставший взгляд вниз. Поверхностным взглядом обходит скорее мимо, чем всецело своим вниманием весь этот производственный процесс из которого состоят реалии местной офисной жизни и чёрт меня побери, обнаруживает Никанора с противоположной стороны этой смотровой площадки, идущей и ограждающей собой сверху по периметру всё это офисное помещение.