Апокалипсис, вид снизу. Том I

На этот раз Инга Вейсман не сдержалась и расхохоталась во всё горло, будто Виант рассказал ей очень смешной и очень пошлый анекдот.

— Маменькины сынки не в моём вкусе, — Инга Вейсман шмыгнула носом. — Илье Шантыгину предстоит пройти долгий путь, очень долгий, прежде чем он сначала привыкнет, что рядом с ним нет дорогой маман, а потом научится вести себя так, как и полагается самостоятельному во всех отношениях мужчине.

— Вон, — Инга Вейсман кивнула в сторону входной двери, — вместо того, чтобы самому хотя бы попытаться выяснить, какого хрена ты не явился на его занятия, этот «русский не еврей» сразу побежал жаловаться Михаилу Владимировичу. Как долго наш любимый начальник будет заменять ему дорогую маман, я лично предсказать не берусь. И уж точно я не стану для Ильюши новой дорогой маман.

Поперёк собственной воли Виант рассмеялся. О любимом комплексе штатного лингвиста знают все без исключения сотрудники «Синей канарейки». И охранники, бывшие десантники, тоже знают. Отец Ильи Шантыгина потомственный еврей, а вот мать русская. От родителя Илья Шантыгин унаследовал самую что ни на есть семитскую внешность. Но из-за матери настоящие евреи так и не приняли лингвиста за своего. Хотя все окружающие считают Илью чуть ли не эталонным евреем. Ситуация усугубилась тем, что отец Ильи Шантыгина давно перестал посещать синагогу, а мать так и не прошла гиюр, то есть, официально так и не приняла иудаизм.

— Ладно, — в знак примирения Виант выставил перед собой ладони, — будем считать, что с твоей личной жизнью мы разобрались. Только мне упорно не верится, будто Николай Павлович так печётся о твоей девичьей чести. Чем на самом деле он недоволен?

Вопрос более чем серьёзный, ибо из головы упорно не идёт жуткое недовольство, что отразилось на лице куратора, когда он узрел растрёпанную Ингу Вейсман в номере подопечного. И это при его-то выдержке профессионального вербовщика.

— Если ты не заметил, — указательный палец Инги Вейсман уставился на круглые часы над телевизором, — прошло десять минут. Ещё через десять минут наш любимый начальник будет очень недоволен. А на тебе, — глаза Инги Вейсман выразительно пробежались по фигуре Вианта, — нет даже трусов.

Виант недовольно фыркнул. Вывернулась, зараза такая. Михаил Владимирович Шпин, административный динозавр ещё советской закваски, и в самом деле будет очень недоволен, если они опоздают. Злить начальника ни к чему. Виант направился следом за Ингой Вейсман в спальню.

Прямо на ходу незваная любовница скинула белый халатик. Виант на миг притормозил, по телу скатилась нервная дрожь. До чего же она хороша! Инга Вейсман прекрасно знает об этом, чем и пользуется напропалую. Без своего белого халата она никак не похожа на учёного. Фотомодель с глянцевой обложки спортивного журнала, вот что можно подумать, глядя на её подтянутую фигуру и упругую задницу.

Едва ли не в пожарном порядке Виант оделся. Из прикроватной тумбочки он извлёк трусы. На плечи легла лёгкая куртка стального цвета. Ещё штаны и ботинки. Однако, Виант смущённо отвернулся, как бы он не торопился, от взгляда не ускользнула очень важная деталь — Инга Вейсман совершенно перестала его стесняться. Коварная женщина бросила на расправленную кровать белый халатик, а потом, прямо в чём мать родила, достала из тумбочки целые трусы и лифчик.

От такой неприкрытой естественности Виант даже растерялся. И смех и грех, он впервые почувствовал себя мужем в супружеской спальне. Вот он торопливо застёгивает брючной ремень, будто не на выволочку к начальнику собирается, а вместе с женой на светский приём. Инга Вейсман, зараза такая, не забыла причесаться. Тёмные волосы вновь забраны на затылке в хвост, но уже больше не похожи на растрёпанный веник.

Глава 4 Свет да любовь

Ноги сами несут тело по привычным, до боли привычным, коридорам пещерной базы «Синей канарейки». Благо за два с половиной месяца он успел выучить расположение комнат, кабинетов, лабораторий и прочих служб досконально.

Едва Вианта выписали из медицинского отдела, как в него тут же вцепились спецы по добыче информации. Самую первую неделю в реальности Виант провёл почти на одном сплошном допросе. С утра до вечера, с едва заметным перерывом на обед и чуть более длинным перерывом на сон, его допрашивали и допрашивали, допрашивали до посинения, до полного изнеможения. Это уже после, когда на базе появился Илья Шантыгин, профессиональные дознаватели растворились в коридорах подземной базы так же быстро, как и появились. Но и новоявленный лингвист совсем не хуже профессионального следователя ЧК принялся вытягивать из Вианта базу дитарского языка. И вот тут они оба вляпались в очень неприятный сюрприз.