Апокалиптический реализм: Научная фантастика А. и Б. Стругацких

«Нет, ребята, подумал он [Андрей]. Все правильно и все верно: никакой нормальный человек до этой пирамиды не доберется. Нормальный человек, как до Хрустального Дворца дойдет, так там на всю жизнь и останется. Видел я их там — нормальных людей… […] Нет, ребята, если сюда кто-то и доберется, так только какой-нибудь Изя-номер-два… И как он раскопает эту пирамиду, как разорвет конверт, так сразу про все и забудет — так и умрет здесь, читаючи… Хотя, с другой стороны, меня ведь сюда занесло?.. Чего для?»

(с. 476)

Изя является наиболее ранним воплощением Вечного Жида, появляющимся в произведениях Стругацких, и его присутствие указывает на то, что авторы поставили себе новую художественную задачу: искать не столько «нового человека» будущего, сколько те черты в людях настоящего, которые позволят немногим двигаться дальше.

Заключение

Постскриптум о науке в научной фантастике Стругацких

В предыдущих главах я выявила апокалиптический мотив в творчестве Стругацких и рассмотрела, как эти авторы используют некоторые условности научно-фантастического жанра для двойной экспозиции — двух повествовательных планов: 1) реалистического описания современного общества в кризисе; 2) фантастического описания мифов этого общества о происхождении, значении и путях выхода из кризиса.

Было четко показано, что «апокалиптический реализм» не полагается на науку и технологии ни для образов, ни для мотивации сюжета. Роль науки в произведениях Стругацких одновременно и меньше, и глубже. Парадигмы науки, равно как и парадигмы религии и искусства, присутствуют и обладают глубоким значением прообразов во всех произведениях Стругацких.

Развитие науки, динамика научных сообществ, «способ, которым делалась наука» в бывшем Советском Союзе и феномен «стругацкизма» (то есть жадное поклонение читателей) среди российской научной и технической интеллигенции — все это тесно связано и открыто для изучения с междисциплинарной точки зрения.

Надо учитывать и последние изменения фокуса (то есть доминирующих научных направлений) в физике, математике, генетике, нейробиологии и т. д.

Надо учитывать и связи Стругацких — личные и профессиональные — на протяжении последних четырех десятилетий — с работающими российскими учеными.

Надо учитывать и то, как именно Стругацкие становились в курсе и как они реагировали на изменение научных парадигм, отражая это в своем творчестве.

В последней главе мы выясняем, что «новый человек» Стругацких постепенно замещается двумя символическими фигурами: безмерно чуждой, воплощающей нереалистические и опасные утопические ожидания в упоминании лучшего общества, и Вечного Жида, олицетворяющего способность существовать без иллюзий.

Далее, оптимисты-ученые, работавшие в институте парапсихологии (роман «Понедельник начинается в субботу», 1965), оказались брошены в безнедежный бой с силами, выходящими за пределы их контроля («За миллиард лет до конца света», 1976).

Надо вспомнить, что советский «новый человек» был не только обязательным строителем коммунизма в советской реалистической литературе и пропаганде, но и — в 1960-е — положительным новым образом образованного гражданина с надеждами на то, что развитие науки (в частности, кибернетики) будет сочетаться с социальным прогрессом.

Наиболее популярное из ранних произведений Стругацких, «Понедельник начинается в субботу», показывает «новых людей» этого поколения за работой: молодые ученые-энтузиасты с впечатляющими результатами преодолевают как и технологические препятствия, так и жесткость советской бюрократиию Роман был tour de force юмористичского социального моделирования и похожей на истину commedia dell'arte существующих структур научно-исследовательского сообщества.

Теперь мне кажется, что заметное изменение в стиле и тоне позднейших работ Стругацких также отражает изменение в динамике научных сообществ, которые Стругацкие моделировали. Я не рассматривала это здесь, поскольку данная тема представляет собой продолжение настоящего исследования, равно как и удобное заключение.