Апокриф

Он говорил, не ожидая от своего задумчивого слушателя какой-то специальной реакции. Стаарз следил только за тем, чтобы в его речи не было слишком резкого давления в нужном направлении, которое иногда вызывает отторжение у самостоятельно мыслящих натур и может привести к обратному результату. В этих словах должна была присутствовать лишь некоторая тенденция, которая, войдя в дополнительный резонанс с движениями души и мысли Тиоракиса (хотелось бы верить!), поможет победить тем из них, что приведут к необходимому решению…

— А что будет с моей диссертацией? — совершенно неожиданно прервал разглагольствования куратора Тиоракис.

— М-м… Простите? — поперхнувшись каким-то словом, переспросил Стаарз.

— Неизвестно сколько я пробуду в Баскене, неизвестно сколько времени понадобится на завершение операции, неизвестно, когда я смогу появиться в университете. Ни Васода, ни Рамаха, ни Дадуда вопрос получения мною диплома, насколько я понимаю, не интересует. А меня — беспокоит. Что по этому поводу думает родное ведомство?

Несмотря на неожиданность вопроса, Стаарз испытал облегчение и радость. Сам вопрос и манера, в которой он был задан, свидетельствовали о том, что Тиоракис окончательно утвердился в том решении, которого от него ждали: он пойдет до конца.

— Вот уж по этому поводу, Ансельм, будьте абсолютно спокойны. Любой вариант: от отложения защиты на любой срок, если вы принципиально хотите писать магистерскую диссертацию сами, до заочной закрытой защиты. Сама диссертационная работа для этого последнего варианта, я вас уверяю, будет подготовлена по любой названной вами теме на самом высоком уровне. Можете не сомневаться.

— Хорошо. Тогда об этом после, — полностью входя в деловую колею, заключил Тиоракис. — Через четыре дня меня и Крюка будут ждать в Камне-на-Солях. Дорога туда занимает около полутора суток, так что времени для подготовки у нас в обрез.

— Понято, — очень сосредоточенно зафиксировал Стаарз и тут же спросил, — явки и пароли вам уже дали?

— Пока что только место встречи: у почты рядом с вокзалом. А в качестве пароля у меня Крюк. Будет встречать кто-то, кто хорошо его знает…

* * *

Против ожидания, явка, куда после встречи у почты, доставили Тиоракиса и Крюка, оказалось самой обыкновенной наземной фермой, располагавшейся километрах в десяти от городской черты.

Расхожий, опиравшийся на старую литературу стереотип рисовал баскенцев почти исключительно подземными жителями, в то время как подавляющее большинство из них давно имели постоянные жилища на поверхности, сохраняя родовые пещеры в качестве некоего вида дач. Этот процесс начался давно, сразу после окончания полуторавековой давности Пещерной войны, и грозил завершиться в ближайшие десятилетия, оставив подземный образ жизни лишь в качестве этнографического аттракциона для туристов.

Однако квашня баскенского сепаратизма, взбухшая на известном алмазно-урановом интересе, не только притормозила исход аборигенов из царства пещерных духов под вольные небеса, но и вернула многих из них, ставших на путь открытого вооруженного сопротивления федеральной власти, в старые крепости, созданные их предками в земных недрах.

Фермер, как и следовало предполагать, принадлежал к роду Ранох и активно помогал террористам ФОБ, занимаясь ближней разведкой и предоставляя свое хозяйство в качестве прикрытия для одного из промежуточных пунктов связи между подпольем, действовавшим на поверхности, и его руководителями, засевшими уже в самом настоящем подземелье. Этот человек, играя назначенную ему роль, демонстрировал максимальную лояльность властям, поддерживал самые добрые отношения с местной администрацией и военным персоналом всех ближайших блокпостов. Он сам и рабски послушные ему члены его многочисленной семьи являлись как бы привычным дополнением к унылому пейзажу каменистого плоскогорья и не вызывали особых подозрений у жандармских и военных патрулей, по десять раз на дню перемещаясь в наблюдаемой зоне со своими овцами, козами, расхристанными от нещадной эксплуатации грузовыми пикапчиками, груженными то сеном, то тюками с шерстью, то бидонами с молоком, то емкостями с водой… Грузы и их перевозчиков изредка и довольно формально обыскивали, но никогда ничего предосудительного не находили. Подвергаясь профилактическому обыску, баскенцы с фермы от мала до велика то ли доброжелательно, то ли издевательски скалились, вопрошая у мрачных солдат: «Чего ищешь, служивый? Может, помочь?»