Апокриф Аглаи

– Да нет, думаю, Владек не имеет к этому никакого отношения. Мы подозреваем невинного человека.

– Ты ничего от меня не скрываешь?

Настала тишина. «Боже, как я с ней разговариваю, – подумал Адам. – В такой момент я так себя веду. Вместо того чтобы поддержать ее, устраиваю истерику. Но я боюсь за нее и хочу ей помочь, и если бы я больше знал, то, может, придумал бы как». Он подошел к стулу, на котором она сидела, и прижал ее к себе.

– Прости, – виновато произнес он. – А знаешь что, Лилечка? Давай уедем отсюда.

Она молча замотала головой.

– Выгляни, стоит кто-нибудь?

Он осторожно отодвинул оконную занавеску.

– Пусто.

– Вот видишь.

– Тогда мы здесь всегда будем жить. Тут должно было быть убежище. Ты же сама когда-то говорила, что можешь за пять минут уйти отсюда.

– Да, я сказала, что за пять минут могу уйти – если только захочу. Но я не хочу. У меня предчувствие, что здесь мы в безопасности. В конце концов, те, которых ты опасался, по какой-то причине помогли нам. А напали на меня вовсе не здесь, а возле моей работы.

– Я буду провожать тебя на работу и встречать. Она кивнула:

– Ладно. А сейчас обними меня. Я действительно боюсь. – Она прижалась к нему. – И действительно не знаю, в чем дело.

13

В течение нескольких первых месяцев Адам неоднократно задумывался, может ли идиллия длиться вечно, и вот теперь она внезапно кончилась – но совсем не так, как он опасался. Куда хуже. Лилю не удалось уговорить сменить квартиру, она упрямо считала, что в этом доме они в безопасности, даже когда Адам, вернувшись с помойки, сообщил, что опять видел типа, стриженного ежиком. Правда, он не вполне был уверен в этом, а кроме того, вынужден был признать, что даже если это тот самый, то во время нападения он выступил в их защиту. На работу они теперь ездили вдвоем, Адам провожал Лилю до самых ворот, а потом приезжал за ней, хотя беспокоился, что один не сумеет справиться с возможными похитителями. О том, чтобы пойти работать тапером, уже не было и речи, он теперь исполнял новую функцию, исключительно ответственную, хотя – он вполне отдавал себе в этом отчет – в его исполнении несколько гротескную: личного телохранителя. При этом он обволакивал Лилю нежностью, которая доминировала даже над соединяющими их эротическими узами: неожиданно он стал ее опекуном, почти отцом. Она воспринимала это с юмором и тем охотнее, чем больше времени проходило после неудавшегося похищения.

– Просто какие-то сволочи нападают на женщин, – как-то сказала она Адаму. – Я подвернулась им случайно. Видишь, ничего нам не грозит.

Однако она не протестовала, когда он собирался провожать ее на работу.

Прошел месяц – было как раз шестое декабря, – когда к Адаму, возвращавшемуся после проводов Лили, на углу Простей и Желязной подошел высокий мужчина с галстуком, в длинном пальто и с кожаным портфелем.

– Пан Клещевский? – осведомился он.

Адам инстинктивно огляделся вокруг. Было начало десятого, на улице холодно, по противоположному тротуару шли какие-то люди.

– Да.

– Я хотел бы поговорить с вами о нападении.

У этого человека был странный выговор; по-польски он говорил вполне пристойно, но с каким-то шелестящим акцентом, словно знал этот язык не с детства или же недавно прошел курс терапии у логопеда.

– Топтун или гангстер? – отважился полюбопытствовать Адам. Мужчина громко рассмеялся.

– Ни то и ни другое. Скажем, я – ваш ангел.

– То есть ангел-охранитель? Извольте предъявить официальную повестку на допрос.

– Нет, нет, все не так, как вы думаете. Могли бы мы зайти куда-нибудь на чашку кофе?

Адам пребывал в сомнении. Мужчина этот вызывал у него доверие, к тому же портфель, в представлении Адама, был реквизитом, затрудняющим применение насилия. Вообще выглядел он то ли адвокатом, то ли сотрудником Министерства иностранных дел. Тем не менее приглашать его домой Адам не собирался, да незнакомец и не намекал на это. Кафе было неплохим выходом, однако никаких доказательств, что человек этот не связан с похитителями, у Адама не было. К тому же еще во время военного положения ходили рассказы о том, что подобные беседы за кофе органы безопасности использовали для вербовки стукачей. «Можете, к примеру, быть оппозицией», – промелькнула в голове у Адама фраза, над которой они с Лилей неоднократно посмеивались. Но, в конце концов, он не знал достоверно, чем занималась она когда-то. В сущности, он по-прежнему страшно мало знал про нее.

– Хорошо, но если вы окажетесь топтуном, мы тут же распрощаемся. Куда пойдем?

– Предлагайте вы. Мне бы хотелось, чтобы вы не опасались меня.

Адам задумался.

– Тут около площади есть пивная. Довольно гнусная, но в это время она уже открыта. Как вам такой вариант?

– Выбор за вами.