Апокриф Блокады

— "Что вы теперь собираетесь делать?" — произносит в пространство Андрей.

— "Как нам всем тут дальше жить?" — запинаясь, озвучивает свой текст Сергей.

Молчание говорит лучше всяких слов. В воздухе буквально висит не высказанный вопль — "Это не наши записки! Рядом сидят люди гораздо старше и опытнее нас!"

— Мальчики! — казенно-доверительный тон профессиональной телеведущей удается Ленке изумительно… Но, он настолько не вяжется с обстановкой, что от диссонанса сводит зубы, — Ошибки нет. Это — ваши записки. У всех остальных — почти такие же… Просто первыми, на любом военном совете, всегда высказываются самые младшие, — тут она права, старая норма военной демократии, — Вы приплыли обратно, с оружием в руках, очевидно, оставив своё первоначальное намерение послужить московскому царю и собираясь предпринять что-то новенькое. У вас есть план? Давайте! Излагайте!

— Когда откроется "дыра"? — прямо хором… В торце стола хрюкает, захлебнувшись смехом, Ахинеев. Мне не видно выражение лица Соколова, но зато различима мимика морпеха, что сидит напротив. Разочарование…

— Молодые люди… — Ахинеев отсмеялся, — За точный ответ на этот вопрос профессор Радек готов отдать руку, обе ноги и будущую Нобелевскую премию, — подозрительно насупился, — Вы знаете, профессора Радека?

— Ага! Это тот пафосный старый лох, который сразу в санчасть загремел? — авторитетов для них нет, — Ой!

— Мальчики, фильтуйте базар, — Ленка, в роли ведущей, с задачей не справляется, — У нас же прямой эфир.

— Мы поняли… — хоть кому-то удастся сконфузить эту парочку мордоворотов? Поняли, что их не тронут и на глазах осмелели… Непорядок. Таких персонажей надо держать в постоянном напряжении… Как служебных псов… (господи, злобные мысли в голову лезут). А почему? Правильно, они за Володей гнались. Убить хотели. Несмотря на то, что он лично подбирал состав "группы прорыва". Люди-звери… Нет, я это им так не оставлю!

— Андрюша! Сережа! — тон поласковее, мужики его любят, — Вы плохо понимаете обстановку. Допустим, "аномалия" откроется прямо сейчас, — это жестоко, у ребятишек надежда лица осветила, — Предположим, вас в неё выпустят самыми первыми, — улыбки гаснут, заподозрили подвох. Действительно, как собаки, — Что будет?

Над столом словно дунул холодный ветерок. У всех посерьезнели лица. Кажется, служивые задумались…

— Вы публично признались, что гнались за полковником Ибрагимовым, собираясь его убить, — Ахинеев в моем замысле разобрался моментально и подыграл, — Статья 317 УК РФ… Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов… От двенадцати до двадцати лет строгого режима, либо смертная казнь, либо — пожизненное заключение, — в импровизированной студии мертвая тишина, — Без паники! Нам всем, — обвел нас взглядом, — "на той стороне", скопом, только одна дорога — по зонам котелками греметь. Вы готовы?

— П-почему? — у парня по имени Сергей определенно нарушение дикции, — Это же он нас всех подставил…

— П-потому! — передразнивает его Ахинеев, — Самим намерением не подохнуть, в сложившейся заварухе, мы автоматически оказались государственными преступниками. Зато если вымрем — нам памятник поставят…

— А чего тогда они все?! — у Андрея определенные задатки артистизма, он буквально парой жестов очень узнаваемо изобразил давку при посадке на плоты "господ командиров", — Это ведь… попытка дезертирства? — солдат и "научник" хмыкнули одновременно. Не иначе, вспомнили бегство начальников при первом закрытии.

— "Что позволено Юпитеру, то не позволено быку", — веско утешил Соколов, — Галина, подтверди! — мысли читает? Только рот раскрыла. Аналогии сами на язык просится. Много аналогий…

— Спешный вывоз остатков продовольствия из региона, которому угрожает эпидемия голода — это вполне нормально… — граждане, пора повзрослеть, — Единственным исключением являются тоталитарные диктатуры и так называемые солидарные общества. Там, наоборот, в страдающие от голода районы продовольствие спешно завозится. Вопреки рыночной и политической коньюктуре, — морпехи слушают, — Бегство руководства из мест, подверженных стихийному бедствию или которые готов захватить враг — самое обычное явление. Государство в первую очередь спасает само себя. Сначала — самые крупные чиновники… Потом — мелочь… Капитализм!

— Не всегда! — поправляет Соколов, — Из затопленного Нового Орлеана самой первой сбежала полиция…

— Ребята, спокойно, — сжалился Ахинеев, — государство всегда изображает себя вечным и нерушимым. Вы стали свидетелями редкого явления природы — власть сама показала народу своё истинное лицо. Такого она не прощает… Церемониться с мерзавцами, ждать, когда они опомнятся и опять начнут качать права — глупо. Не?

— А как же тогда вы? — прозвучало по-детски беспомощно, — Кто тут, вообще, теперь самый главный?

— Я подойду? — Соколов монументален и убедителен.

— Тогда, кто он? — стоило потерявшимся во времени псам почуять чью-то твердую руку, как немедленно вылезла враждебность к опасно паясничающему Ахинееву. Другой культурный тип. Псы умников не любят…