Апокрифы древних христиан

Для удобства рассмотрения композиции "Грома" мы отделили блоки обращений и самоопределений. Но границы между ними нередко стерты. Уже в II С самоопределения перемежаются обращением к другим и цепь заповедей продолжается дальше в II О: "Я твердость и я боязливость. Я война и мир. Почитайте меня! Я презираемое и великое. Почитайте мою бедность и мое богатство!" (14.30-15.1). И в самом блоке III О, в предупреждениях и запретах внимающим, говорится о произносящей речь, об отношении к ней: "Не будьте высокомерны, когда я брошена на землю! И вы найдете меня среди идущих. И не смотрите на меня, (попранную) в кучу навоза, и не уходите и не оставляйте меня, когда я брошена. И вы найдете меня в царствии" (15.2-9). Но эти оброненные то тут, то там замечания говорящей о себе подчинены задаче наставить других, передать им знание, изменить их. Блок III О насыщен этим обращенным к другим самоописанием - косвенным, а отрывок 15.15-16 - и прямым ("Я же, я милосердна и я немилосердна").

Снова плавный переход от сочетающего в себе крайности восприятия людей в III О к самоопределениям III С: "В самом деле, почему презираете вы мой страх и проклинаете мою гордыню? Но я та, кто во всяческих страхах, и жестокость в трепете" (15.22-27). Экспрессия нарастает, все отчетливее дает знать о себе тема знания - незнания, с самого начала связанная с говорящей (13.13-15), вспыхивающая и далее (14.23-27, особ. 26-27: "Ибо я знание и незнание"), все глубже захватывающая текст.

За новым самоопределением: "Я неразумна и я мудра" (15.29-30) - следует IV О с вопросами к слушающим, предваряющими расширенный ответ на них говорящей в IV С о знании и мудрости варваров и эллинов ("Ведь я мудрость эллинов и знание варваров. Я суд над эллинами и варварами" - 16. 36). Противоположности знание - незнание сменяются другими: жизнь - смерть, закон - беззаконие. (Отрывок 16.1-9 помимо прочего интересен сравнительно редкими в документах из Наг-Хаммади упоминаниями таких реалий, как "Египет, эллины, варвары". Заметим попутно, что Египет вторично упоминается в том же сборнике, где переписан "Гром", в "Асклепии".) После ряда поворотов темы знания, как бы удаления от нее ("Я, я безбожна, и я, чьих богов множество". - 16.24-25), снова звучит: "Я немудрая, и мудрость получают от меня" (16.27-29).

В таких же контрастах повествуется и об отношении к говорящей ее слушателей. В их восприятии она видит себя как в зеркале, недоумевая из-за искажений, задавая вопросы "Почему... почему..." - и тут же как бы отвечая на них указанием на свое многообразие в том или ином смысле.

Следующее за испорченным местом V О, частично восстанавливаемое, содержит советы, выраженные таким же, что и предыдущий текст, образным и во многом темным для нашего понимания языком. Это наставления тем, к кому обращена речь, наставления, как обрести говорящую. И образный строй "Толкования о душе" {11}, и тема детства в новозаветной традиции, и многое другое напрашивается для сравнения. Но даже если нечто подобное было у истоков текста, остается вопрос, на чем сказалось влияние - на плане его выражения или содержания.

Новая серия самоопределений (V С) по обыкновению начинается с того же, о чем говорилось в предыдущем обращении (17.35-18.1: "Не отделяйте меня от первых, которых вы [познали]", 18.7-8: "Я знаю, я, [первых], и те, кто после меня, они знают [меня]"). В этих строках содержится намек на роль посредницы, который есть и в самом начале произведения (13.2-4). И там и тут дается представление о ряде качественных понижений. Этот ряд в 13.2-4 связан говорящей ("я"), в 17.36-18.8 - отношением к знанию.

Следующее дальше определение: "Я же (совершенный) Ум и покой" (18.9-10) -побуждает вспомнить название, где "совершенный Ум" упомянут рядом с "Громом". Судя по общей тексту особенности - совмещении далеко отстоящих друг от друга определений, однако имеющих отношение к одному началу, и здесь эти два определения, возможно, объединены не случайно. Заглавие произведения "Гром. Совершенный Ум" указывает на одну смысловую перспективу, здесь же "Я же [совершенный] Ум и покой" - на другую. Вместе с тем повторение слов "совершенный Ум" позволяет думать, что речь идет об одном начале, лишь освещаемом с разных сторон.

Тема знания, которая с каждой строкой сильнее и обнаженнее звучит в памятнике, все теснее сплетает в нечто единое говорящую и слушающих: "Я знание моего поиска и находка тех, кто ищет меня, и приказание тех, кто просит меня" (18.11 -13).

И дальше слышится мотив, который со всей мощью проходит в конце, дается определение, выходящее за рамки обычной жизни слушающих (18.1420). Но текст возвращается к знакомым образам мира и войны (ср. 14.31-32), чужака и общинника, чтобы опять погрузиться в сферу наиболее общих категорий: "Я сущность и то, что не есть сущность" (18.27-28).