Апологеты. Защитники Христианства

Хочу теперь с помощью Божией подробнее изложить тебе хронологию, чтобы ты узнал, что не ново и не баснословно наше учение, но древнее и достовернее всех ваших поэтов и писателей, писавших о неизвестном. Сколь же более знаем истину, наученные от святых пророков, исполненных Святого Духа Божия! Потому-то все пророки говорили согласно друг с другом, и предвозвещали будущие события всего мира. Ибо любящие знание или лучше – любящие истину из самого исполнения предвозвещенных и уже совершившихся событий могут убедиться, что вполне истинно и то, что возвещено ими о летах до потопа, о том, сколько лет прошло от сотворения мира до нашего времени, и таким образом могут увериться, что лживо говорили ваши писатели и что не истинно сказанное ими» (гл. 16–17).

Древность библейского сказания Феофил, во-первых, доказывает древностью автора первых книг Библии – Моисея, который жил раньше многих лиц и событий, считавшихся у язычников очень древними. Так, выход евреев из Египта под предводительством Моисея, по счислению Феофила, предшествовал на 330 лет переселению Даная в Аргос и на 900 или 1000 лет – троянской войне[35] (гл. 21).

Затем он указывает, что построение Соломонова храма, состоявшееся спустя 560 лет по выходе евреев, из Египта, было на 133 года и 8 месяцев раньше основания Карфагена, в чем можно убедиться из Истории Тирского царства Менандра ефесянина, в которой дается полная хронология тирских царей от Иерома (Хирама), современника Соломона, до Пигмалиона, в царствование которого был основан Карфаген (гл. 22). Наконец, один из самых поздних пророков – Захария писал раньше, чем появилось законодательство Солона (гл. 23).

Достоверность библейского сказания Феофил доказывает как не допускающею никаких сомнений и колебаний ясностью и правдивостью рассказа, например о потопе (гл. 19), так и самой точной хронологией еврейских патриархов, судей и царей (гл. 23–24), которою время от сотворения мира до потопа определяется в 2242 года (гл. 24 и 28), тогда как языческие писания о давнопрошедших временах не имеют этих признаков истинности рассказа. Аполлоний египтянин произвольно насчитывает от сотворения мира пятьдесят миллионов три тысячи семьдесят пять лет (гл. 16). О потопе «Платон говорит, что он был не по всей земле, а только на равнинах, и что некоторые спаслись бегством на высочайшие горы. Другие же говорят, что были тогда Девкалион и Пирра, и они спаслись в ковчеге, и что Девкалион, вышед из ковчега, бросал назад камни, из которых сделались люди. Иные же говорили, что был Климент при другом потопе» (гл. 18).

«Итак, – замечает Феофил, – из рассмотрения времен и всего нами сказанного, можно видеть древность пророческих писаний и божественность нашего учения, – что не ново это учение, и не баснословны и не ложны наши верования как думают некоторые, но самые древние и истинные (гл. 29), – древнее и истиннее писаний греческих и египетских, и всяких других историков. Геродот, Фукидид, Ксенофонт и другие историки начинали писать с царствования Кира и Дария, и не имели возможности сказать более достоверное о древних и первоначальных временах» (гл. 26).

Итак, если хочешь, прилежно читай эти книги мои, чтобы тебе иметь советника и залог истины (гл. 29).

Ермий

До крайности скудные сведения об Ермие почерпаются только из заглавия его сочинения, из которого видно, что Ермий назывался философом и написал книгу о предмете хорошо ему известном и некогда близком его сердцу. Труд его носит название: «Осмеяние языческих философов».

В положении обращавшихся в христианство язычников, бывших философами, или, по крайней мере хорошо знакомых с языческой философией, возможно двоякое отношение к ней: или известное уважение к лучшим из ее воззрений, как это видно из примера св. Иустина, или же, в целях доказать несравненное превосходство над нею богооткровенной истины, строгое осуждение всех выработанных ею понятий. Последнее замечается у всех почти апологетов и особенно бросается в глаза в труде Татиана. Ермий в своих взглядах на философию примыкает к этой второй категории христианских писателей. И более трезвое отношение к предмету своего прежнего увлечения и в особенности слова ап. Павла: «премудрость мира сего есть безумие перед Богом» (1 Кор. 3, 19), убедили его, что языческая мудрость философов не только не может идти ни в какое сравнение с мудростью христианскою, полученною от Самого Бога, но и не заключает в себе ничего истинного. Поэтому осмеяние философских систем всех направлений занимает весь его небольшой литературный труд, не оставляя места для изложения христианских истин и защиты христиан. Он показывает, что философы, несмотря на их многочисленность и присутствие среди них крупных мыслителей, не выработали истинного представления даже о человеке и тем более не могли придти к соглашению относительно основного начала, от которого произошел весь мир. Каждый философ создал свою теорию, несогласную с другими и отрицающую их.

Брмия философа осмеяние языческих философов