Апология Мэнсона. Об убийствах, конце света, сексе и Семье своими словами

Девочки готовы делать все, что от них потребуется. У них нет ни плана, ни конкретного места, так что, похоже, тебе придется над этим поработать. Но мне кажется, лучше всего будет напасть на дом кого-нибудь из богатых свиней. Прихвати с собой большие кусачки или что-нибудь еще, чем можно перерезать телефонный провод или цепь на воротах. Ты ведь знаешь, что может еще понадобиться, так что собери все это и вперед». — «Господи, Чарли, — взмолился Текс, — у меня голова не работает, я не в состоянии думать о каком-то доме». — «Давай, Текс, — не отступал я, — ты бывал у многих из этих богатеньких парней. Ты знаком с окрестностями — найти местечко вроде того, где жил Терри. Просто проверь, чтобы девочки сделали все в точности, как у Гэри дома. Можно даже взять веревку и подвесить кого-нибудь, чтобы было похоже на Ку-клукс-клан — это наведет подозрение на черных».

Двадцать минут спустя старый «форд» умчал четырех пассажиров по грунтовой дороге.

Пока я провожал машину взглядом, в моем мозгу проносились мысли о том, что случилось меньше полусуток назад, когда я вышел на ту же самую дорогу, заявив, что кидаю ребят, ранчо и весь наш образ жизни, только чтобы не быть втянутым во что-нибудь такое, что обеспечит мне новый срок. Теперь я вляпался в это настолько, что мог с таким же успехом ехать в машине с теми четырьмя с ножом и пистолетом в руках. Я знал, что каждое мое указание, выслушанное Тексом, будет выполнено. Что бы они ни сделали, я словно был вместе с ними. На мгновение я почувствовал желание догнать машину и вернуть ребят обратно. Но вместо этого я развернулся и пошел к трейлеру, где меня ждала Стефани.

Терзавшие меня мысли не способствовали любовным нежностям. Дьяволу нужно было побыть одному. В общем, я махнул рукой на трейлер и Стефани и устроил себе долгую прогулку. Быть может, пока я ходил в одиночестве, меня посещала мысль о том, как все неправильно. Лично я ни секунду не верил, что какая-то тактика, наведение на ложный след или что-то другое поможет вытащить Бобби. Но все же позволил ребятам действовать по их плану и несколько минут назад запустил механизм, сказав, что пора ехать. Меня тоже захватило безумие. Раз или два я ощутил сожаление, но в основном злость и презрение к миру, на который мне было наплевать, позволили мне согласиться со всеми последствиями ночной вылазки.

Я чувствовал, что Текс подставил меня с Кроувом, и этот инцидент прижал нас к стенке, породив страх и паранойю, которые и закончились тем, что все так изменилось. Что же до Хинмэна, даже с учетом того, что я поднял на него руку, в моем теперешнем состоянии мне было легче легкого свалить всю вину на тех троих, что запороли все дело. А надо-то было всего-навсего достать у парня деньги. Я понимал, что эти два происшествия стояли за укатившим старым «фордом» гораздо больше, чем любые убеждения Чарльза Мэнсона. Я никому не заламывал руки. Я не сидел сзади, приставив пистолет к голове человека и отдавая распоряжения. Но я не могу отрицать, что дал определенные указания, которые привели к событиям той ночи. Не могу отрицать и того, что был единственным человекам, способным помешать той самой машине покинуть ранчо Спан. Но — так бывает, когда ощущение собственной власти переплетается с ненавистью.

Глава 8 Helter Skelter

В тот вечер 8 августа 1969 года я чувствовал, что у меня нет ни стыда, ни совести. Хотя я и указывал на многочисленные случаи своей жизни, которые могли сбить меня с пути истинного, я не могу точно сказать, когда мне стало на все наплевать окончательно.

Ожидая возвращения ребят, я вспоминал тот день, когда в 1967 году вышел из тюрьмы. В то время меня возмущали законы и сама система, однако я с уважением относился к людям, соблюдавшим эти самые законы и поддерживавшим систему. За первые месяцы после своего освобождения я познал любовь и чувство причастности, ставшие для меня самой большой в жизни наградой. Я вспоминал время, когда брал оружие и выбрасывал его в залив, ибо оно символизировало насилие. Я вдруг поймал себя на мысли: неужели это было всего лишь два года назад? Такое ощущение, что это было в другой жизни. А теперь я ждал, когда мне доложат о совершенном убийстве, и меня не заботило, кто при этом погибнет и сколько будет жертв. И самое большее, о чем я подумал, чувствуя к себе неприязнь, было: «Чарли, ведь ты настоящий сын своей матери — гнусный лицемерный ублюдок».