Апология памяти

Происходили в моей жизни и события иного плана, когда я как бы и не оказывал никакого непосредственного влияния на судьбу начинающего исполнителя, но тем не менее, надеюсь, наши пути пересекались не без пользы для его дальнейшей судьбы. Ведь что означала, скажем, для никому пока не известного певца или певицы из провинции возможность выступить в сольном концерте эстрадного артиста, как не шанс продвинуться вперед еще на одну, пусть даже маленькую, ступень? Тем более, если это происходило в те незапамятные времена, когда порой путь на вершину успеха мало чем отличался от крестного пути. Это сегодня возможно все — заплатив какую-то необходимую сумму, вы моментально показываетесь в какой-нибудь популярной телепередаче и в одночасье заявляете о себе. Что там будет дальше, это уж как Бог даст… А тогда, когда, к примеру, начинала свой путь на большую эстраду замечательная певица Маша Распутина, ей довелось много чего испытать — и вдоволь помотаться по периферии в составе каких-то сомнительных концертных бригад, и попеть по ресторанам перед соответствующей публикой…

Если мне не изменяет память, впервые я увидел Машу во время одного из моих концертов на стадионе, где она работала у меня на так называемом «разогреве», то есть исполняла несколько своих песен в самом начале, после чего я уже пел свою сольную программу. Маша, которая выступала тогда еще под своим настоящим именем — Алла Агеева, была фантастически молода, красива, очень изящна и пластична. Во всем ее облике, в манере пения ясно читалась неудержимость и одержимость ее натуры. Когда она буквально вылетала на сцену, сияя своими огромными горящими глазами, в черном комбинезоне, подчеркивающем ее идеальную фигуру, публика испытывала нечто вроде эмоционального шока. Помню, меня поразила одна деталь ее сценического костюма — белые, доходившие до локтей перчатки. Яркая, броская блондинка с красиво очерченной линией губ, сверкая то и дело ослепительной улыбкой, она как метеор носилась по гаревой дорожке, пытаясь взбудоражить, «завести», «взорвать» зрительскую массу, вывести ее из состояния спокойного созерцания. В этом Маша явно опережала свое время, ибо до такого метода эмоционального воздействия наша эстрада тогда еще не доросла. И когда ко мне подходили мои коллеги-специалисты с вопросом: «Ну как тебе эта девушка?» — я отвечал: «Да, она обязательно станет звездой». В ней чувствовались незаурядные вокальные способности, и хотя исполняла она какую-то жуткую ерунду, силой своего таланта так завораживала публику, что вообще не думалось, о чем она поет. Но главным ее достоянием являлся конечно же ее экспрессивный, широкого диапазона голос. Кроме того, она брала за душу своей искренностью — было видно, что певица отдается стихии исполнения не на сто, а на сто восемьдесят процентов. Меня, естественно, не могло не заинтересовать такое новое явление на нашей эстраде. Но в разговоре со мной она была достаточно сдержанной, чувствовалось, что ее несколько смущает уделяемое ей внимание. И это было объяснимо. Уж очень труден и долог был тогда путь артиста из периферии на столичную эстраду. Но вот спустя какое-то время у Маши Распутиной (такой звучный псевдоним они придумали вместе с ее продюсером Владимиром Ермаковым) появился наконец хит, с которым она приобрела настоящую известность, — это была песня композитора Игоря Матеты «Играй, музыкант». Затем Вячеслав Добрынин пишет для нее песню «Льется музыка, музыка, музыка», открывшую ей дорогу на телефестиваль «Песня года». И снова ее выступление произвело впечатление мощного эмоционального «залпа», сражающего публику наповал.

С тех пор у Маши начался очень успешный творческий союз с легендарным поэтом-песенником Леонидом Петровичем Дербеневым, не прекращавшийся До самой его смерти. Предполагалось, что Маша будет петь песни только на его стихи. И в самом деле, Дербенев сумел настолько тонко и точно прочувствовать саму суть, сам нерв исполнительской манеры! Маши, что сочиненные им тексты шли как будто бы из самого нутра певицы. Чего стоит в этом смысле хотя бы знаменитое песенное «требование» Маши: «Увезите меня в Гималаи, в первозданной побыть тишине, там раздеться смогу догола я, и никто не пристанет ко мне!», заканчивающееся «угрозой»: «А не то я завою, а не то я залаю, а не то я кого-нибудь съем!» Представить себе подобные экстравагантные тексты в репертуаре какой-либо другой певицы, кроме Маши, просто невозможно, это «идет» ей, и только ей. Точно такое же абсолютное «слияние» автора и исполнительницы происходит и в песне Матеты «Живи, страна, необъятная моя Россия», раскрывающей дарование Маши как певицы плоть от плоти народа, остро ощущающей его боли и радости.