Апология здравого смысла

— Не нужно так громко спорить, — усмехнулся он, — вас слышно даже в коридоре. Я полагаю, что вы напрасно спорите. Дело не в том, что автор ваших рукописей мог быть в Саратове. Дело в том, что он совершил уже два убийства и подробно о них рассказал. В разных местах, в разных городах. А это уже не просто совпадение, а нечто гораздо большее. Убийца реален, абсолютно реален и поэтому так страшен и непредсказуем. Я вас не пугаю, просто сообщаю вам об этих фактах. И ваш автор тоже реален. Самое страшное, если это действительно одно лицо. И самое опасное, если кто-то из вас решил ему помочь таким нелепым образом, забрав все рукописи.

Все молчали. Кто-то отвел глаза, кто-то недовольно крякнул, кто-то шумно задышал. Фуркат Низами развел руками.

— И вы хотите сказать, что среди нас есть сообщник убийцы? Мы писатели, а не убийцы, — жалобно произнес он.

— И мы все знаем друг друга много лет, — добавил эмоциональный Кроликов, — и я могу поручиться за каждого из наших товарищей.

— Не нужно так категорично, — предложил Оленев, — пусть наш эксперт нормально работает и сам сделает выводы.

— Все писатели, — задумчиво повторил Дронго. Ему в голову пришла некая мысль. Если не получилась проверка с поездкой в Саратов и появлением здесь утром Леонида Кружкова, то нужно попытаться проверить сотрудников издательства еще раз. Устроить некую провокацию. Ведь здесь действительно нет случайных людей, и все сотрудники знают друг друга по многу лет. Возможно, похититель рукописей еще до конца не осознает, до какой степени он завяз в этом страшном деле.

— Мне нужно уезжать, — взглянул на часы Кустицын. — Если у вас больше ничего нет, то позвольте мне вас покинуть.

— Завтра утром я попрошу вас снова собраться в издательстве, — попросил Дронго, — часам к десяти.

— Давайте к одиннадцати, — предложил Веремеенко, — у нас некоторые просто не поднимаются так рано.

— Мне тоже будет трудновато так рано сюда приехать, — улыбнулся Дронго, — пусть будет в одиннадцать. Я постараюсь приехать.

— Больше вы ничего не хотите сказать или спросить? — удивился Оленев.

— Пока нет. Мне было важно поговорить с вами, когда вы соберетесь все вместе. Но многие не успели подъехать. Ничего страшного. Завтра мы встретимся снова. До свидания.

Дронго вышел из комнаты и услышал раздраженный голос Георгия Кроликова.

— Он какой-то непонятный эксперт, — громко заявил тот, — ничего не спрашивает, ничего не делает. Зачем он собрал всех редакторов, я не понимаю. Честное слово, ничего не понимаю.

Дронго вернулся в приемную и уселся на стуле в ожидании Столярова. Ждать пришлось минут сорок. Наконец Феодосий Эдмундович появился. Он степенно, неспешно прошел в свой кабинет, поздоровавшись с гостем за руку и пригласив его к себе.

— Я сегодня был в городской прокуратуре, — сообщил Столяров, — они меня пригласили по нашему делу. Мы ведь отправили им рукопись, которая так взволновала нашу Марину Сундукову.

— И которую в милиции всерьез не стали рассматривать, — напомнил Дронго.

— Это был дилетант, — отмахнулся Феодосий Эдмундович, — но теперь дело передали в следственный комитет, и оно попало к очень достойному следователю. Николай Николаевич Смирнов. Сегодня мы с ним разговаривали, и я ему честно сказал, что мы не стали ждать, пока наша милиция начнет проверку по нашему заявлению. И нашли такого эксперта, как вы. Оказывается, он о вас много слышал. Но Смирнов считает, что этим делом должны заниматься официальные органы, и просил вас завтра утром за ехать к нему.

— У вас есть его телефон?

— Конечно. Я дам вам его координаты. И, думаю, будет правильно, если именно сотрудники прокуратуры и следственного комитета подключатся к этому делу. А вы как считаете?

— У официальных органов свои методы, а у меня свои. В данном случае я считал бы нецелесообразным останавливаться на полпути. Пусть следователь ищет убийцу, а я попытаюсь выяснить, кто из ваших сотрудников мог изъять рукописи.

— Каким образом? — заинтересовался Столяров.

— У меня есть некий план. Как я понял, в вашем издательстве работают только люди, которые уже много лет являются членами различных Союзов писателей. И всех своих сотрудников вы знаете много лет.

— Конечно, знаю, — кивнул Феодосий Эдмундович, — но я не могу никого подозревать.

— Я вас понимаю. Но мне нужно поставить ваших сотрудников в некую экстремальную ситуацию. Чтобы они не могли войти в нужный контакт с возможным автором рукописей и вынуждены были действовать в обстановке минимального лимита времени.

— Извините, но я вас не совсем понимаю, — нахмурился Столяров.

— У меня есть специальный план на завтрашний день, чтобы попытаться выявить вашего похитителя. Заставить его действовать, — признался Дронго, — чтобы он украл новую рукопись.

— Вы хотите устроить провокацию? — опешил Феодосий Эдмундович. — Я даже не знаю, что я должен говорить.