Апостол

Снова Павел был в темнице, и на сострадание теперь рассчитывать не приходилось. Закованный в тяжелые цепи, он лежал с другими преступниками на твердых, острых камнях вонючей ямы на Мамертинском холме (или в другой такой же тюрьме); тусклый свет проникал в темницу только из небольшого отверстия в потолке, через которое узников опускали в камеру на веревках.

Павла, как и других христиан, обвинили в поджоге Рима. Ему грозила та же страшная участь, что и в Эфесе — быть разорванным львами на арене, под хохот и крики толпы. Римский гражданин, он должен был предстать перед императором, сенаторами и консулами в Базилике на Форуме. Окружающие галереи и портики были заполнены скучающей, охочей до развлечений публикой. Павел ожидал, что кто-нибудь из христиан выступит в его защиту. Но все оставили его — ужас перед Нероном оказался сильнее сострадания. "При первом моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им! Господь же предстал мне и укрепил меня", — пишет Павел, — "дабы чрез меня укрепилось благовестив, и услышали все язычники; и я избавился из львиных челюстей". Снова Павел воспользовался судом для проповеди перед многочисленными слушателями, и голос его был слышен в самых дальних галереях.

Обвинение в поджоге было с него снято, но его нашли виновным в распространении запрещенной веры; это был тяжкий приговор, ибо он подразумевал оскорбление обожествленной личности императора. Павла снова бросили в тюрьму, на этот раз в одиночное заключение. Один из лучших, надежнейших друзей предал Павла, другие разъехались далеко, и только Лука отважился остаться в Риме и навещать апостола: "Постарайся придти ко мне скоро", — пишет Павел Тимофею, — "ибо Димас оставил меня, возлюбив нынешний век, и пошел в Фессалонику, Крискент в Галатию, Тит в Далматию; один Лука со мною". Затем асийский христианин, видимо, занимавший высокое общественное положение, не побоялся риска и навестил Павла несколько раз, утешая его и помогая всем необходимым: "Да даст Господь милость дому Онисифора за то, что он многократно покоил меня и не стыдился уз моих".

Теперь Павел мог передать письмо Тимофею через Онисифора. Лука записывал послание. Павел просил Тимофея скорее найти Марка и привести его в Рим: "Марка возьми и приведи с собою, ибо он мне нужен для служения". Мы видим, что Павел даже за стенами тюрьмы продолжал руководить благовествованием. Потеряв свободу на склоне лет, он молит Тимофея: "Итак не стыдись свидетельства Господа нашего Иисуса Христа, ни меня, узника Его; но страдай с благовестием Христовым силою Бога, спасшего нас и призвавшего званием святым, не по делам нашим, но по Своему изволению и благодати, данной нам во Христе Иисусе прежде вековых времен, открывшейся же ныне явлением Спасителя нашего Иисуса Христа, разрушившего смерть и явившего жизнь и нетление чрез благовестие, для которого я поставлен проповедником и Апостолом и учителем язычников. По сей причине я и страдаю так. Но не стыжусь. Ибо я знаю, в Кого уверовал, и уверен, что Он силен сохранить залог мой на оный день".

Павел вспоминает далекие дни совместных своих странствий с Тимофеем, и поддерживает друга: "Итак, укрепляйся, сын мой, в благодати Христом Иисусом. И что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям, которые были бы способны и других научить… Проповедуй слово, настой вовремя и невовремя, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием". "Будь бдителен во всем, переноси скорби, совершай дело благовестника, исполняй служение твое".

Обстоятельства не подавляли Павла. Другому могло показаться, что христианство выжигают огнем и вырубают мечом, что оно вымирает, что его сменяют другие учения, — Павел был тверд: "Но твердое основание Божие стоит". Страшная война, разразившаяся в Иудее, представлялась Павлу первым признаком близящегося пришествия Господня — он надеялся, что Израиль, наконец, узнает Господа Иисуса и встанет под Его знамена. Но когда бы ни пришел Господь, слово Его должно быть проповедано беспрерывно.

Павел продолжал свой труд. Коринф, несмотря на вечные неурядицы в общине, стал значительным центром христианства, а Эфес уже через тридцать лет (как мы знаем из Откровения святого апостола Иоанна) был большим епископством. К тому времени, когда Римская империя, наконец, в 313. г. по Р.Х., приняла христианство как истинную веру, ни одна из церквей, основанных Павлом, не исчезла. Но многие опасения апостола оказались верны.