Апостол Павел

Письмо он поручил Стефану, Фортунату и Ахаику, которые принесли ему послание от Коринфян. Павел рассчитывал, что депутаты прибудут в Коринф приблизительно одновременно с Тимофеем. Он опасался, чтобы молодость и робость его ученика не вызвали дурного приема в насмешливом коринфском обществе, и чтобы ему не придавалось слишком мало авторитета. Апостол самым настоятельным образом потребовал, чтобы с Тимофеем обращались, как с ним самим, и выразил желание, чтобы его отослали обратно как можно скорее. Он не хотел уходить из Эфеса без этого драгоценного спутника, присутствие которого стало для него известного рода потребностью.

Павел очень упрашивал Аполлоса присоединиться к Стефану и возвратиться в Коринф; но Аполлос предпочел отсрочить отъезд. С этого времени его теряют из виду. Предание, однако, продолжает считать его учеником Павла. Весьма возможно, что он действительно продолжал апостольскую деятельность, отдавая на служение христианскому учению свою еврейскую эрудицию и изящную речь.

Между тем Павел строил широчайшие планы, в которых он, по постоянному своему обыкновению, видел наитие Духа. С Павлом произошло, то, что часто происходит с людьми, привыкшими к определенному роду деятельности: он уже не мог обходиться без того, что стало делом всей его жизни. Путешествия стали для него потребностью, и он искал случай к ним. Он хотел вновь увидеть Македонию, Ахайю, потом снова посетить Иерусалим, потом отправиться на опыт новых миссий в более далеких странах, до тех пор не просвещенных верой, как Италия, Испания. Ему не давала покоя мысль о посещении Рима. Он часто говорил: "мне надо увидеть Рим". Он предугадывал, что настанет время, когда там будет центр христианства, или, по крайней мере, когда там произойдут решающие события. Путешествие в Иерусалим находилось у него в связи с другим проектом, который сильно занимал его в течение последнего года.

Для успокоения завистливой подозрительности Иерусалимской церкви и для исполнения одного из условий мирного договора, подписанного во время свидания 51-го года, Павел подготовил великий сбор милостыни в церквах Малой Азии и Греции. Мы уже видели, что одним из звеньев, скреплявших зависимость провинциальных церквей от иудейских, была обязательная милостыня. Иерусалимская церковь, частью по вине тех, из кого она состояла, всегда нуждалась. Нищих там было множество. В более давнее время еврейское общество характеризовалось тем, что в нем не было ни нищеты, ни крупных состояний. Но в последние два - три столетия в Иерусалиме были богатые, а следовательно и бедные. Истинный еврей, отворачиваясь от языческой цивилизации, с каждым днем все более и более ограничивал источники своих средств.

Публичные работы Агриппы II наводнили город голодными каменщиками; сносили сооружения исключительно для того, чтобы не оставить без работы тысяч рабочих. Апостолы и окружавшие их, так же, как и все, страдали от такого положения вещей. Требовалось, чтобы викарные церкви, деятельные, трудолюбивые, не дали этим праведникам умереть с голоду. Хотя притязания иудейских братьев переносились небезропотно, в провинции признавались тем не менее их высокое положение и почетные права. Павел относился к ним с величайшим почтением. "Вы должники перед ними, говорил он своим верным. Если язычники сделались участниками Иудейских праведников в их духовном, то должны им послужить и в телесном. Это, впрочем, было подражание давнему обычаю евреев со всех концов света посылать в Иерусалим дань. Павел думал, что если он сам принесет апостолам крупную милостыню, старая коллегия, нелегко прощавшая ему то, что он без нее делает такие великие дела, лучше примет его, и что это будет лучшим знаком его подчиненного положения. Как можно объявлять еретиками и отступниками тех, кто показывает столько щедрости, такие чувства братства и почтительности?