Апостол Павел

Хотя Афины много пострадали от Суллы, хотя они, как и вся Греция, были разграблены римскими управителями и уже лишены отчасти своих богатств по милости грубой жадности своих властителей, однако они все еще были украшены почти всеми своими дивными произведениями искусства. Памятники на Акрополе остались нетронутыми. Неискусное убавление кое-каких подробностей, довольно большое число посредственных произведений, уже проникнувших в святилище великого искусства, дерзкие подмены, благодаря которым на пьедесталы древних греков попали римляне, не изменили священного характера этого чистого храма красоты. Пецил, со своей прекрасной обстановкой, был свеж, как в первый день творения. Подвиги низкого Секунда Карины, поставщика статуй для Золотого дома, начались только несколько лет спустя, и Афины от них меньше пострадали, чем Дельфы и Олимпия. Ложный вкус римлян к городам с колоннадами сюда не проник; дома были бедные, очень неудобные. Этот дивный город в то же самое время был городом неправильным, с узкими улицами, оберегавшими свои древние памятники и предпочитавшими воспоминания о древних временах вытянутым в струнку улицам. Все эти чудеса мало тронули апостола; он видел самые совершенные по красоте вещи, какие когда либо существовали и будут существовать - Пропилеи, это чудо благородства, Парфенон величественностью своей затмевающий все, храм Победы без крыльев, достойный тех битв, которым он был посвящен, Эрехфейон, чудо изящества и грации, эрефорянок, божественных молодых девушек с такой полной грации поступью; он видел все это, но вера его не поколебалась; он и не дрогнул. Его ослепляли предрассудки еврея-иконоборца, нечувствительного к красотам пластики; он счел эти несравненные изображения идолами. "Он", говорит его жизнеописатель, "возмутился духом при виде города, полного идолов". Дрожите, прекрасные и чистые изображения, истинные боги и богини! Вот тот, кто воздвигнет на вас свой молот. Роковое слово произнесено: вы - идолы; заблуждение этого некрасивого, маленького еврея будет вашим смертным приговором.

Из многих непонятых апостолом вещей, две сильно поразили апостола: во-первых, чрезвычайная религиозность Афинян, доказывавшаяся большим числом храмов, алтарей, всякого рода святилищ, признаков их эклектизма и терпимости в деле религии; во-вторых, некоторые алтари, безымянные или посвященные "неизвестным богам". Этих алтарей было довольно много в Афинах и в окрестностях их. Были они также и в других греческих городах. Фалерские были знамениты (Павел мог видеть их, когда сошел на берег); их связывали с легендами о войне с Троей. Надпись на них гласила:

ЛГNОSTOISФЕOIS

т. е. "неизвестным богам"; некоторые, даже, могли иметь надпись:

АГNОSTOIФЕOT

т. е. "неизвестному богу". Алтари эти своим происхождением обязаны были необыкновенной щепетильности Афинян в деле религии и привычке их во всем видеть проявление таинственной и особой власти. Боясь невольно оскорбить какого-нибудь бога, имени которого они не знали, или показать пренебрежение какому-нибудь могущественному богу, или желая получить какую-нибудь милость, которая могла зависеть от неизвестного им божества, они строили безымянные алтари, или же делали на последних выше приведенную надпись. Возможно также, что эти странные надписи происходили с алтарей, первоначально безымянных, на которых во время какой-нибудь общей проверки, за незнанием того, кому они посвящены, и была сделана подобная надпись. Павел очень удивился такому посвящению. Толкуя их по-своему, по-еврейски, он предположил за ними смысл, которого они не имели. Он подумал, что речь идет о боге, который называется "Богом Неизвестным". В этом Боге он узрел бога евреев, единого бога, к которому даже язычество чувствовало якобы какое-то таинственное влечение. Эта мысль казалась тем правдоподобнее, что в глазах язычников главной отличительной чертой еврейского бога было то, что у него не было имени, что это был неопределенный бог. Может быть также, что среди какого-нибудь религиозного обряда или во время философского спора услыхал Павел полустишие:

Tov yaр kai yevoc eouev,