Апостол Павел

Покидая Антиохию Писидийскую, Павел впервые колебался. Он был на перепутье и в прямом и в переносном смысле этих слов: перед ним лежала Апомея — большая дорога, соединяющая восток с западом, которая шла в долину Ликии и в долину Меандрии и приводила уже в Ефес; поперечная дорога поднималась к северу, к Вифинии, другой римской провинции, весьма процветающей и крайне эллинизированной [495].

Павел не пошел по дороге в Ефес: Святой Дух удержал его от этого (Деян., 16:6). Этот поступок, несомненно, выражал решимость избежать вторжения на чужую территорию: евангелизация азиатских провинций, должно быть, осуществилась здесь раньше, потому что Петр, как известно, обошел эти места, совершая свое миссионерское путешествие [496]. Апостольская группа имела намерение укрепить эти баптистские общества, которые автор «Деяний» старался любой ценой приблизить к Павлу, группе эллинистов и евангелисту Иоанну, который, действительно, был очень тесно связан с этими обществами. О нем предание говорит, как о человеке, понимающем Азию и написавшем Апокалипсис именно там. Проповедники организовывали общества по иерусалимской схеме, где в центре стоял Старейшина [497]. Другие традиции, другие апостольские методы… и также другие люди, так как если сравнивать Иоанна с обобщенным образом апостола, то мы увидим молодого человека, яростного и амбициозного, такого же, как Савл, по меньшей мере, которого Иисус прозвал Сын Громов. В этом первом путешествии Павел проявил осмотрительность и избегал конфликтов. Он отправился по северной дороге… но так и не добрался до Вифинии.

На перекрестке Дорилии он опять засомневался. Этот перекресток был и является до сих пор одним из дорожных центров Малой Азии [498]. Вифинийская дорога пересекает здесь путь, ведущий на запад, к мраморному морю и Гелеспонту. Новое озарение отвернуло Павла от Вифинии: он вспомнил или узнал, что здесь уже потрудился Петр, так же как и в Понте [499].

Он направился к морю. Именно в этот момент Павел принял самое важное решение: провести евангелизацию в Греции, так как он, очевидно, не достиг порта Троады и не имел уже намерения отправляться в Македонию. К этому решению его, возможно, подтолкнула встреча с македонянином, который мог заинтересовать его своей страной; именно он мог прийти Павлу в видении ночью, предшествовавшей его отправлению (Деян., 16.9).

Прибыв в порт Троады, он оказался прямо напротив Греции. Ему понадобилось два-три года, чтобы пересечь верхнее плоскогорье, где в зимнее время нет никакого движения, и он, должно быть, отправился в путешествие весной 49 года [500]. Очевидно, он не сильно задерживался в дороге для того, чтобы основывать Церкви, даже в греческих городах Мисии [501], неподалеку от Пергама [502], так как христианство здесь никаким образом не связано с преданиями о Павле; даже в Троаде он осуществил свои первые обращения только при следующем переходе, в 54 году [503].

Миссия в Греции явилась следствием выбора, зреющего во все время анатолийского пути, она свидетельствует о затруднении апостола, занятого поисками области для проповедования, которая была бы ему близка, после того как он отказался от сотрудничества с Варнавой в Сирии и Киликии. Зоны разделения доказывают реальность первичного христианства, о котором хранит воспоминание очень древнее христианское предание [504]. С этого момента Павел сам определил свою миссию, и определил ее как беспредельную, соответствующую универсальному утверждению Римской империи: «Мы имеем только те границы, которые установил для нас Бог» [505].

Переход в Европу. Распады и восстановления

Именно в Дорилии Павел решил пересечь Эгейское море. Правда, «Деяния» придают излишнюю торжественность его переходу в Европу, представляя его, как переход в другой мир, находящийся по ту сторону всех различий, которые противопоставляют Грецию — Азии, свободу — рабству, умеренность — крайности… Для принятия решения Павлу нужна была, по крайней мере, аллегорическая фантазия, которая могла бы побудить его к осознанию общественных чаяний македонян на спасение и которая раскрывает состояние его духа, идентичное тому, какое было у него в Ликаонии [506]. Автор «Деяний» подчеркивает этот перелом: таким образом он продолжает вести повествование от первого лица множественного числа, как бы выступая свидетелем этого важного момента [507].