Апостол Павел. Биография

Практика исповедания грехов с самого начала существовала и в христианской традиции, в том числе в связи с крещением и Евхаристией. Апостол Иоанн говорит: «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1:9). Апостол Иаков пишет: «Признавайтесь друг перед другом в проступках» (Иак. 5:16). Буквальный перевод звучит так: «Исповедуйте (έξομολογεϊσθε) друг другу грехи (Αμαρτίας) ваши». Речь здесь, вероятно, идет об акте литургического характера, происходившем во время собрания общины («друг другу» значит «в церкви», в собрании[311]). Это подтверждают слова из «Учения 12 апостолов» (Дидахи), литургического памятника конца I или середины II в.: «В церкви исповедуй согрешения твои»[312]. В другом месте того же памятника исповедание грехов прямо увязывается с Евхаристией: «В день Господень, собравшись, преломляйте хлеб и благодарите, исповедовав предварительно согрешения ваши, чтобы жертва ваша была чиста»[313].

«Мятеж против пути Господня»

Деятельность Павла в Эфесе ознаменовалась происшествием, в котором он напрямую не участвовал, но которое затронуло его учеников и повлияло на его собственные дальнейшие планы. Эпизод проливает свет на общую атмосферу, сложившуюся вокруг Павла под конец его пребывания в Эфесе.

Лука называет этот эпизод «мятежом против пути Господня». Его инициатором стал некий Димитрий, серебряных дел мастер (άργυροκόπος), «делавший серебряные храмы Артемиды (ποιων ναούς αργυρούς Αρτέμιδος)», то есть, очевидно, изготовлявший серебряные статуи Артемиды или изделия из серебра для языческих храмов. Это ремесло доставляло ему и другим членам гильдии художников немалую прибыль (сам Димитрий был, вероятно, главой гильдии). Собрав художников и «других подобных ремесленников», Димитрий обратился к ним с речью, в которой указал на то, что деятельность Павла наносит им немалый материальный ущерб, поскольку он учит, что изделия человеческих рук не суть боги. «А это нам угрожает тем, что не только ремесло наше придет в презрение, но и храм великой богини Артемиды ничего не будет значить, и испровергнется величие той, которую почитает вся Асия и вселенная». Услышав это, они «исполнились ярости и стали кричать, говоря: велика Артемида Ефесская!» (Деян. 19:23–28).

Смятение быстро вышло за пределы гильдии художников и ремесленников. Разъяренная толпа схватила двух спутников Павла – Гаия и Аристарха из Македонии – и повлекла их «на зрелище» (εις το θέατρον – «в театр»). Павел хотел «войти в народ (είσεΛθειν εις τον δήμον)», но ученики не допустили его. Также и «некоторые из асиахров (τινες δε καί των Ασιαρχών)», «будучи друзьями его, послав к нему, просили не показываться на зрелище» (Деян. 19:29–31). Под «асиахрами» (в Синодальном переводе «Асийские начальники») понимаются представители местной элиты, получавшие почетный титул на один год – как правило, в награду за благотворительную деятельность[314]. В повествовании Луки показывается, что у Павла была определенная поддержка в кругах местной аристократии. О том, что они отговаривали Павла появляться на публике во время мятежа, Лука упоминает, чтобы подчеркнуть, что Павел не собирался оставлять своих учеников в беде, но ему воспрепятствовали внешние силы.

Лука с юмором описывает произошедшие далее события. Из участников мятежа «одни кричали одно, а другие другое, ибо собрание было беспорядочное, и большая часть собравшихся не знали, зачем собрались». Тогда по предложению иудеев «из народа вызван был Александр». Он попытался утихомирить толпу. Но ему не дали открыть рот, а как только узнали, что он иудей, «то закричали все в один голос, и около двух часов кричали: велика Артемида Ефесская!» (Деян. 19:32–34). Был ли Александр иудеем по вероисповеданию или это был христианин иудейского происхождения? Употребленный Лукой термин «иудей» может быть понят и в том и в другом смысле. Однако если учесть, что Лука не снабжает имя прилагательным «некий» (τις), можно предположить, что он был из числа христиан иудейского происхождения[315].

Далее на сцене появляется чиновник, которого Лука называет γραμματεύς τον όχλον (в Синодальном переводе «блюститель порядка»): это наименование может указывать на секретаря городской ассамблеи, избираемого на год и обладающего высоким статусом[316]. Чиновник начинает увещевать толпу, приводя следующие аргументы: все знают, что Эфес – «хранитель великой и упавшей с неба Артемиды» (νεωκόρον ούσαν τής μεγάλης Αρτέμιδος καί τού διοπετούς)[317]; приведенные двое людей ни храм не обокрали, ни богиню не хулили; если же у художников есть жалобы, то для их рассмотрения существуют «судебные собрания»; если у иудеев есть какие-то другие пожелания, то они могут обратиться в «законное собрание»; если же мятеж не прекратится, все, включая городских начальников, будут обвинены в возмущении, поскольку причин для мятежа нет. «Сказав это, он распустил собрание» (Деян. 19:35–40).