Апостол зла

— Это он! — сказал он. — И опять взялся за старые штучки!

Густые брови Сэма поползли вверх.

— Кто?

— Убийца. По имени Райан. Ты его не знаешь. — Он еще раз просмотрел письмо. — Случайно не знаешь, где находится Пендлтон, штат Северная Каролина, Сэм?

— Думаю, где-то между Вирджинией и Южной Каролиной.

— Точно. Спасибо.

Ренни вроде припомнил, что где-то там есть какой-то крупный университет. Не важно. Найти его не составит труда.

Прошло почти пять лет... с тех пор, как мальчика, Дэнни Гордона... изуродовал до смерти некий свихнувшийся ублюдок. Дело было поручено Ренни. Когда дни и ночи обшариваешь закоулки города размером с Нью-Йорк, привыкаешь ко всякой мерзости, которая из них выползает. Но этот мальчик и то, что с ним сделали, схватило Ренни за глотку и не отпускало. Не отпускает до сих пор.

Мысли его перенеслись на годы назад, перед глазами замелькали картины. Бледное, искаженное болью личико, непрекращающиеся хриплые крики и прочий кошмар. И священник. Такой перепуганный, такой расстроенный, такой растерянный, так убедительно лгущий. Ренни попался на это вранье, позволил себе поверить, угодить в расставленную подонком ловушку. Священник ему понравился, он поверил ему, принял за своего союзника в поисках истязателя Дэнни.

«Здорово ты меня сделал, сукин сын. Обыграл, как маэстро».

Ренни знал, что слишком сурово себя судит. То, что он сам когда-то был сиротой, как Дэнни Гордон, вырос в том же приюте, что и Дэнни, воспитывался в католичестве, в безграничном уважении к священнослужителям — все это сделало его легкой добычей наглого изолгавшегося иезуита.

Пока не выяснилось, что Дэнни Гордон не собирается умирать. Тогда священник пошел на отчаянный риск, спасая свою никчемную преступную шкуру.

И однажды ночью все дело пошло к чертям. Прямым следствием этого для Ренни стала потеря звания. А косвенным следствием полной неразберихи — потеря семьи.

Джоан ушла три года назад. Когда дело Дэнни Гордона пошло вразнос и карьера Ренни накрылась, он изливал свою ярость на каждого, кто подворачивался под руку. Джоан подворачивалась чаще всех и страшно устала от вспышек обиды и гнева, от его безумной одержимости одной целью — поставить убийцу перед справедливым судом. Она терпела, сколько могла, — два года. Потом сломалась. Собралась и ушла. Ренни не упрекает ее. Он понимает, что жить с ним было невозможно. До сих пор невозможно, в этом он абсолютно уверен. Он обвиняет себя. И проклинает убийцу Дэнни Гордона. И добавляет к списку жертв убийцы семью Аугустино.

«За мной еще один должок, ты, ублюдок».

Но что в самом деле случилось теперь? Сейчас. Сегодня. Всплыл наконец на поверхность убийца-священник, которого он выслеживает все эти пять лет, или это простое совпадение? Точно сказать он не мог. И так страстно желал, чтобы гад наконец всплыл, что не решался верить собственным заключениям.

И решил остановиться на втором варианте.

Позвонил в Колумбийский университет, договорился встретиться через полчаса с доктором Николасом Квинном. У «Леона», в питейном заведении в Мидтаун-Норт.

* * *

Доктор Ник прибыл как раз в тот момент, когда Ренни приканчивал вторую порцию скотча. Быстро добрался, учитывая, что ему пришлось проделать путь от Морнингсайд-Хейтс. Они обменялись рукопожатиями — не так часто виделись, чтобы пренебрегать подобными формальностями, — и пошли к столику. Ренни прихватил с собой третий скотч, а Ник взял пиво.

Ренни наслаждался сумраком и покоем, ничего не имея против смешанных запахов застоявшегося табачного дыма и пролитого пива. Не часто доводится спокойно опрокинуть пару-тройку рюмок у «Леона», разве что в рабочее время, как сейчас. Но минут через сорок пять, когда первая смена закончится, страшное дело — весь Мидтаун-Норт будет тут, в три винта вокруг бара.

— Ну что, Ник, — начал Ренни, — чем занимаешься?

— Физикой элементарных частиц, — ответил молодой человек. — Действительно хотите послушать?

— Действительно нет. А как на любовном фронте? Ник отхлебнул пива.

Я работу свою люблю.

— Не переживай, — посоветовал Ренни, — это просто этап такой, через который надо пройти. Ты через него пройдешь.